Просматривает записи блогов в категории: XVI век

Как писал ранее, село Лутчицы (либо Лутчичи) было даровано некоему Богдану Павловичу Горазде-Плаксичу, подключему виленскому, ещё во времена Александра Ягеллончика. Об этом, по крайней мере, говорит комплекс документов, хранимый в AGAD под шифром 354/0/10/669.

Чтобы разузнать немножко больше об этом человеке, а, возможно, познакомиться с обстоятельствами пожалования, начал шерстить источники на предмет упоминания как самого Богдана Павловича, так и Лутчиц вместе с Русотином.

Под рукой оказалось издание "Вялікае Княства Літоўскае пад уладай Аляксандра Ягелончыка" Кшиштофа Петкевича, в котором достаточно быстро нашёл, что Богдан Павлович был выходцем из черниговских земель. Впервые был упомянут в привилее князю Семёну Можайскому на Чернигов и другие земли, выданный Александром Ягелончиком 1 июля 1496 года. В этом привилее он показан как "подключы виленский Богданец", который был обязан служить королю и великому князю своими имениями в повете Черниговском. Вместе с ним перечислено и некоторое количество других земян господарских, также обязанных нести службу не князю Можайскому, а непосредственно королю и великому князю. Кстати, у Петкевича, Богдан Павлович назван ключником, хотя во всех актах Литовской Метрики он всё же подключий.

В актах Литовской Метрики, в книге 6, документ 206 содержит текст подтверждения, датированный 22 августа 1496 года, от Александра Ягелончика Богдану Павловичу на его родовые владения на Черниговщине.

Потвержене Богдану Павловичу на имене Сибреж а Заболовесе и на иные селища
в Черниговъскомъ повете, на вечьность
​

Самъ Алексамдръ, Божю м(и)л(о)стью.
Билъ намъ чолом подключим виленъским Богдан Павловичъ и поведил перед нами,
штож отчина его и дедина, именья в Черниговъском повете есть, на имя Сибреж
а Заболовесье, з бобровыми гоны у в обрубе, а селищъ Ръгощъ а Замслам, ловище и бортная земля, и бил намъ чолом, абыхмо тые его именья потвердили ему нашимъ листомъ.
И мы тые вси именья, отчину и дедину его, люди и селища, и земли пашные и
бортные, и бобровые гоны, потвержаем ему сим нашим листом вечно и непорушно, и его жоне, их детемъ, их ближнимъ и потом будучимъ их счадкомъ, со всимъ с тымъ, што к тым его именьем здавна слушаеть, з людми и съ селищи, и з землями пашными и бортными, з ловищи, з бобровыми гоны, по тому, какъ отец и дед его держалъ. Волен он тые именья свои продати и отдати, и заменити, и по души дати, и ку своему лепъшому и вжиточному обернута, какъ самъ налепей розумеючи. А на твердость того и печать нашу казали есмо приложити к сему нашому листу.
Писан у Вилни, в лето 7004, м(е)с(е)ца
августа 22 день, индиктъ 14

Однако, к 1501 году Богдан теряет свои вотчинные земли, по причине перехода князя Можайского и сотоварищей на службу к Великому князю Московскому, Ивану III Васильевичу и сопровождающих это боевых дествий между ВКЛ и ВКМ.
Именно поэтому, Великий князь Литовский, Александр Ягелончик, пожаловал Богдану Павловичу земли непосредственно около центра ВКЛ. Известно по крайней мере об одном таком пожаловании на землю в Русотине. Этот самый Русотин существует и ныне. Находится недалеко от озера Свитязь, называется Русатин, а в те далёкие времена относился к Новогрудскому воеводству.
Посмотреть вложение 8077

Само пожалование найти пока не удалось. Однако известно, что оно имело место до 28 августа 1501 года. Так как и именно под этой датой Александр Ягеллончик уже подтверждает Богдану его новые приобретения.

Позволю себе привести текст этого подтверждения, взятый их АЛМ, том 1 вып. 2, акт 604

Привилей Богдану Павловичу на люди и земли в Новогородском повете, у Русотыне

Сам Александр Божиею милостью великий князь Литовский

Бил нам чолом подключий Виленский Богдан Павлович и поведил перед нами, штож бояриня Новгородского повета, на имя Игнатовая Вдодовича, сынов в себе не мела, нижли только одну дочку мела, на имя Марушку, и как муж её умер, и она после мужа ее землю отчину мужа ее Игнатову Вдодовича, на имя Удодовщину, у Русотыне многие люди розобрали и некому было тое земли под ними искати, и она просила его, абы он под ними тое земли искал, и доискавши се тое земли и дочку ее к собе взял и с тое земли ее замуж выдал. И он тое земли доискал ся перед нами, под маршалком нашим, воеводичом Троцким, паном Яном Петровичом, и. она таки туюж землю ему ж дала и записала обель вечно, нижли велела ему с тое земли дочку свою Марушку замуж выдати. И на тое на все лист наш, первую нашу данину ему, и лист наш судовый, и теж лист запис тое боярами Вдодовое перед нами клал, и теж положил перед нами лист наш на то, штож перво сего дали есмо ему люди и землю в Новгородском повете, на имя Крывщину, у Русотине ж под боярином того ж маршалка нашого, пана Яновым Петровича, на имя под Михайлом Прытулисом, который ж люди и землю тот Прытулис Михайло забрал был без данья и листов отца нашого, короля его милости и наших, о которых же людех и земли стоял он с тым Михайлом Прытулисом очевисто перед нами. И мы казали были тому Михайлу Прытулису листы, данину отца нашого, короля его милости, або нашу перед нами положити и он на то листов перед нами никоторых не положил. И мы ему тыи люди и тую землю отсудили. И бил нам чолом Богдан, абыхмо ему то потвердили нашим листом на вечность. Ино мы, з ласки нашое, за его службу, на то дали ему сесь наш лист и потвержаем то сим нашим листом вечно ему и его жоне, и их детям и на потом будучим их щадком, и з его ближним. Нехай он тые, вышей писаные, люди и земли держит подлуг первого даня и листу нашого судового и подлуг запису тое боярини Игнатовое Вдодовича, а нам с того службу земскую заступает. И волен он тые вышей писаные земли отдати, и продати, и заменити, к своему вжиточному обернути, как сам налепей розумеючи. А на твердость того и печать нашу казали есьмо приложити к сему нашому листу. Писан в Городне, в лете 7009, месяца Августа 28 день. Индикт 4.
При том был маршалок дворный, наместник Мерецкий и Утенский, князь Михайло Львович Глинский.

Из данного подтверждения следует, что Богдан имел на руках лист с первым пожалованием, а также какие-то судебные листы. Александр передал ему Крывщыну (Крывчовщину) в Русотине, которая ранее была под неким Михайлом Прытулисом, боярином воеводича Троцкого, Яна Петровича Монтигердовича. Который, кстати, к моменту написания подтверждения, пал в битве при Ведроши 14 июля 1500 года. Вероятно поэтому Прытулис и не смог предоставить каких-либо документов на землю. Скорее всего Ян Петрович посадил его там, в Русотине, по своей воле, без фиксации у вышестоящих феодалов. Михаил Прытулис попросту не смог сослаться на уже мёртвого сюзерена.

Плюс бонусом Богдан Павлович получил Удодовщину, находившуюся там же, в Русотине.

Вот таким вот образом Богдан Павлович получил землю в Новогрудском повете.

Уже потом Александр Ягеллончик переиграет эту ситуацию. Дело в том, что по смерти Яна Петровича Монтигердовича все его имения и земли перешли к его сесте, Софии, которая была женой Станислава Петровича Кишки. Таким образом, обмен Крывчовщыны на Лутчычи был вызван передачей земли Станиславу Петровичу Кишке.

Думаю, что дальнейшее изучение Литовской Метрики позволит найти как акт первого пожалования Крывщыны - Крывчовщыны Богдану Павловичу, так и акт обмена сей Крывчовщыны на Лутчычи.

Вероятно, акт первого пожалования будет датирован 1500 либо первой половиной 1501 года. Акт обмена Крывщыны на Лутчычи также должен быть ближе к 1501 чем к 1506 году.

Кстати, очень может быть, что Богдан Павлович был одним из потомков князей Плаксичей, связанных с Новгород-Северским княжеством. В привилее 1496 года сёла в Черниговском повете названы как его "отчина и дедина". Сам Богдан умер не позднее 1518 года, когда его жена Богдана, к тому моменту уже вдова, продала Лутчычи Ивану Сватку. К тому моменту он имел уже достаточное количество детей, часть из которых явно были малолетними. Умер он скорее всего имея возраз более 40 лет, так как подтверждение от Александра он врятли получал будучи моложе 20 лет. Значит дед его владел сёлами под Черниговом в середине XV века, может и ранее. Звали ли его деда Плакса, либо он также уже был Плаксич - не ясно. Но почему бы, как говорится и нет?

Дело в том, что известные некие князья Плаксичи. Один из них, Русан Плаксич, был подписантом под поручительским листом за Дмитрия-Корибута Ольгердовича в 1388 году перед Ягайлом. Подробнее см. здесь. Сей факт говорит о том, что Русан Плаксич был вассалом Дмитрия-Корибута, который в свою очередь был новгород-северским князем до 1393 года. Вполне вероятно, что Русан Плаксич имел какие-то земли в подконтрольном Дмитрию-Корибуту новгород-северскому княжестве, как его вассал.

Увы, каких-то достоверных данных о князьях Плаксичах, кроме как о тех из них, кто жил на рубеже XIV - XV веков - нет. Связать Богдана Павловича с ними документально не представляется возможным.

Кстати, помимо земельных владений, близких к новгород-северскому княжеству, в пользу не совсем простого происхождения Богдана Павловича может говорить и то, что он был подключим виленским, причём достаточно долго, если не до конца своей жизни. Не то чтобы это была выдающаяся должность. Но, это не просто "земянин господарский" или "боярин господарский". Как сказали бы сейчас "непыльная должность для своих".

Кстати, в приводимое выше поручительство за Дмитрия-Корибута начинается фразой:
1388.[IV.26], оу го[ро]дѣ Лучици. в н(е)д(е)лю по с(вя)т(о)мъ Ап(о)с(то)лѣ Марку

Какое удивительное совпадение. Ясное дело, что это разные Лучицы (Лутчицы). Но вот разные ли Плаксичи?

Продолжая изучать корпус документов относящихся к роду Кишек, из фондов AGAD, в очереждной раз наткнулся на жемчужину, раскрывающую детали ранней истории земель близких к Кривичам и Княгинину. Сюрприз преподнесло дело с шифром 354/0/10/669.

Оно аккумулирует в себе документы связанные с имущественными правами "дворян господарских" Сватков. Тех самых, фамилия которых и стала потом названием некогда деревни, а ныне агро-городка Сватки. Потому как изначально это село было прозываемо Лутчичы (либо Лутчицы). Этот факт довольно прозрачно можно установить, обратившись к первому документу из упомянутого выше дела.

Сам документ представляет из себя выпись из книг гродских Ошмянских за 1600 год. Выведен калиграфическим старо-белорусским письмом, поэтому, не смотря на внушительный размер, читается легко и приятно.

Выпись была сделана 20 февраля 1600 на Мядельской каденции земского суда Ошмянского повета и содержит копию того, что было вписано в книги гродские вечистые накануне. Вписанию подлежали документы о имущественных правах Сватков на имение Лутчичы. Вероятно, у братьев Яна и Мальхера Юрьевичев Сватков состоялся некий спор со своим двоюродным братом, Стефаном Матфеевичем Сватком в присутствии урядников ошмянских. Деталей данного спора, по крайней мере в рассматриваемом документе, - нет. Причина вписания объясняется тем, что документы, которые Стефан Матфеевич имел у себя на руках "в злом а неопатребном захованью", а именно, привилеи Жикгимонта Старого на землю в Лутчичах. За одно подлежали вписанию "листы", которые имелись на руках у Яна и Мальхера.

Собственно, сам текст представлен ниже. Прочтение авторское, как и расстановка знаков препинания.

Лист 1

Выпис с книг врадовых земских
вечыстых повету Ошменского

Лета от народженья сына божого тисеча шестьсотого
месяца февраля дванадцатого дня

На роках судовых земских по трёх королях святе рымском прыпалых
и судовней тут, в Мяделе, отправуючых перед нами, врядом судовым
земским повету ошменского Станиславом Саковичом, судьёю, Андреем
Беликовичом, подсудком, Антоном Корсаком, писаром, когды земя
не господарские повету ошменского, пан Ян и пан Мальхер Юрьевичы Сват
ки мели тут перед нами в некоторых справах своих розсправу з братом
своим стрыечным, с паном Стефаном Матфеевичом Сватком. И показовали
то на пана Стефана Сватка - ижь он маячы у себе прывилея на маетность
их спольную, именье, называемое Лутчичы в повете ошменском лежачое,
в злом а неопатребном захованью маеть. И домавлялисе абы пры тых
листех, которые они на туюж отчызну, именье своё Лутчичы, мають
и тые прывилеи для прышлого часу же бы яко за злым захованьем тых
прывилеев не утратил, наказали до книг здешних до вписанья дати.
А так они з наказу нашого вси сполне яко, пан Ян и пан Малхер Сватки
листы, а пан Стефан Сватко прывилея на именье своё Лутчыцкое в повете
ошменском лежачое ку вписанью до книг здешних справ вечыстых
дали. Которые вписуючы от слова до слова так се в собе мають: напервей
первшы прывилей в тые слова писаный:[1] Жыкгимонт божью милостью король
польский, великий князь литовский, руский, княжа Пруское, Жомойтский и иных.
Чыним знаменито сим нашим листом, хто на него посмотрыть або
чтучы его вслышит, нинешним и потом будучым, кому будет потреба
того ведати. Бил нам чолом подключы виленский Богдан Павлович и
клал перед нами лист брата нашого щасное памяти Александра, короля
и великого князя его милости, в котором же листе выписано, што ж: его милость
взял в него люди и землю его в Русотине наймя Крывчовщину и дал пану Станис
лаву Петровичу, а ему против тых людей и земли его дал его милость сельцо в марковском повете на Узле наиме Лутчычы, вечно со всим што к тому сельцу здавна

Лист 1 оборот

прыслухаеть. Ино перво сего, люди того сельца наимя: Крюк а братанич его
Степан, а Ворон, а Зенько. Жаловали нам на Богдана Павловича иж бы он
их забрал без данины и листу брата нашого Александра короля его милости
им писали до наместника марковского, до Мордаса Мишкевича, абы ся о том
достатечне доведав и к нам отписал. И пан Мордас доведавшися того
достаточне писал к нам поведаючы, иж Богдан Павлович Горазда тые лю
ди держит водле данины брата нашого Александра, короля его милости, и
бил нам чолом абыхмо на то дали ему наш лист. Ино мы, выслухав
шы того листу брата нашого, и теж листа пана Мордасова Мишкевича,
пры том таки есмо его зоставили. И потвержаем то сим нашым на
шым листом вечно то ему и его жоне, и их детям, и на потом буду
чым их щадком маеть он и его справедливые наследки тое, вышей
речоное село и люди того села держати со всими их землями,
пашными и бортными, и боры, и лесы, и дубравы, и згаи, и сеножатьми, и
с озеры, и з реками, и з речками, и езы, и ставы, и ставищы, и з млыны,
и з бобровыми гоны, и со всими платы и доходы грошовыми и медовы
ми, и бобровыми, и куничными, и со всим с тым, как сей тые люди того
села Лутчычы и их земли стародавна в своих границах мают.
И волен он тое село со всим по тому как вышей всем листе выписано
отдати, продати, заменити, розшырати к своему вжыточному и лепшому
обернути как сами налепей розумеючы. А на твердость того и печать
нашу казали есмо прывесити к сему нашому листу. Писан в Городне
лета божьего тисеча пятьсот сёмого месяца ноября девятый день
индикт одинадцатый. У того прывилею короля его милости печать пры
весистая одна а подпис руки тыми словы: пры том был князь Войт
бил виленский, воевода виленский, канцлер пак. Мик. Радивилович, пан троц. стар.
жом. пан Стан. Янович. А другий прывилей короля его милости так се в собе
мает:[2] Жикгимонт боью милостью король польский, великий князь ли
товский, руский, княжа Пруский, Жомойтский и иных. Чыним знаме
нито сим нашым листом, хто на него посмотрит, або чтучи его
вслышыт, нинешним и потом будучым, кому будет потреба того

Лист 2
ведати. Бил нам чолом боярын наш, Иван Матфеевич Сватко, и
поведил перед нами, иж он купил у боярыны нашое Богдановое Пав
ловича Богданы и в сынов ее в Богуша а Адама а в дочок её Марыны
а Катерыны а Настаси дворец их в марковском повете на Узле наимя
Лутчычы з деветьма чоловеки того дворца наимя: Пётра кузнеца, а Петра
Федоровича з братом его Иваном и с пасынком его Матфеем, а Якова Скре
бирога, а Михала, а Левона Зенковича, а Крюка з сынами его на имя з Яковом,
а з Митьком Вороновича з их жонами и з детьми. А к тому пустовщыну
наимя Степановщыну з землями тых людей пашными и бортны
ми, и сеножатьми, и з даньми грошовыми, и медовыми, и со всими служ
бами и платы, и входы тых людей и земль, и со всим с тым, как они
тот дворец сами держали, ничого на себе и на свои наследки не остав
ляючы, который жо дворец с тыми людьми и с пустовщыною муж ее,
Богдан Павлович, выслужил на вечность на брате нашом Алексан
дре, короли ее милости, и на нас. И на тот он дворец з людьми и с пус
товщыною лист купчы тое боярыни и детей её и прывилей наш, што
мы мужу тое Богдановое и детем их тот дворец потвердили на
вечность, перед нами вказывал и бил нам чолом Иван Сватко,
абыхмо ему на то дали наш лист и потвердили то ему нашым листом
на вечность. Ино мы на его чолом бите то вчынили, на то дали ему сесь
наш лист и тот дворец, купля его на Узле и с пустовщыною потвер
жаем сим нашим листом, вечно, ему самому и его жоне и их
детям, и на потом будучым щатком их, со всими людьми того
дворца и з их всими землями пашными и бортными, и з сеножать
ми, з гай, и з лесы и дубровами, и з ловы зверыными и пташыми, и з бо
бровыми гоны, и з службами и платы, и входы тых людей и земль, и з
даньми грошовыми и медовыми, и бобровыми, и куничными, и з дяклы
оржеными и овсяными, и со всим с тым, как ся тот дворец з люд
ми и пустовщына Степановщына здавна сами в собе и в границах
ся маять, подлуг купли его и листу купчого, и прывилея нашого.

Лист 2 оборот
И волен он там прыбавити, розшырыти и к своему лепшому и в
жыточному обернути, як сам налепей розумеючы. А на твердость
того и печать нашу казали есмо прывесити к сему нашому листу.
Пры том были панове рада: воевода троцкий, гетман великий, ста
роста Брацлавский и Веницкий князь, Костанты Иванович Острожский,
воевода виленский, староста Мозырьский, пан Ольбрыхт Мартино
вич Кгаштольт, а маршалок земский, воевода Новегородский, дер
жавца Мерецкий и Довкговский, пан Ян Янович Заберезин
ский, а воевода Полоцкий, староста Дорогицкий, пан Пётр Станиславо
вич, а маршалок дворный, староста Берестейский, Ковенский и Лид
ский, пан Юрий Иванович Илинич. Писан у Вильни под леты
божего нароженя тисеча пятьсот двадцать третего месяца мая
двадцать шосты день индикт десятого. У того прывилею ко
роля его милости печать прывесиста одна и подпись рук две ты
ми словы /Sigismund Rex Копоть Волкович писарь/ А лист
так се в собе мает /[3] Я, Богдановая Павловича Богдана, з сын
ми своими з Богушом, а з Адамом и з дочками своими з Марыно
ю, а с Катерыною, а з Настасею вызнаваем сами на себе сим нашым
листом, кому будет потреба того ведати, альбо чтуты слышати,
нынешним и на потом будучым, што ж продали есмо дво
рец наш в марковском повете на Узле наймя Лутчичы, и люди
того дворца девять чоловеков наймя: Петра Кузница, а Петра Феде
вича з братом его Иваном и з пасынком его Матфеем, а Якова
Скребирога, а Михала, а Левона Зеньковича, а Крюка з сынами его наймя
з Яковом, а з Митьком Вороновича з их жонами и з детьми. А к
тому пустовщызну наймя Степановщызну Ивану Матфеевичу Сватку
и его жоне и их детем и шчатком за полтораста коп грошей литов
ское монеты обель, вечно, и з землями их пашными и бортными,
и з сеножатьми, з даньми медовыми и грошовыми, и куничными, и сов
сякими поплатки и службами, з ловы зверыными и пташыми, и з
бобровыми гоны, с озеры, з реками, и со всими их входы и пожитки,

Лист 3
и со всим тым, как мы сами есмо держали, ничого на себе ани на нашы
наследки не оставляючы, который дворец с тыми людьми и с тою пустовщыною не
бощык, муж мой, Богдан выслужил на господары его милости и прывилей господара
его милости короля Жикгимонтов на тот дворец и на тые люди и на тую пустов
щыну потвержоные ему ж есмо дали, нижли лист данину Александра короля ес
мо втратили. И волен он и его жона и их потомки тот, вышей речоный дворец и люди
и земли того дворца оддати и продати, заменити, розшырыти и на церковь запи
сатии, и к своему вжыточному и лепшому обернути, как сами налепей розу
меючи. А мне Богдановой Богдане з моими верху писаными детьми и нашым
наследком вжо ненадобеся в тот дворец и в тые люди, и в земли ничым всту
повати. А ежли бы хто з нас мел в тот дворец и в люди, и в земли ся вступати,
тот первей заплатит господару королю его милости сто коп грошей, а пану воеводе
виленскому его милости пятьдесят коп грошей. Тож мает правом пойскивати, а пак
либы иншый хто мел под ним того поискивати, абося чым уступати, которым
колвек обычаем ино мы маем все то сами очыщати.А пры том были и того сведом
пан Мишко Вежкгайлович, наместник виленский, а пан Андрей Войткович Чижевича, а пан Грыгорей Юрьевич, маршалок пана Миколая Миколаевича воеводы виленского, наместник Раконтишский, а пан Василей Иличь, маршалок пана Янов Миколаевича
маршалка великого, и пан Станислав, наместник Долгиновский, а дворанин господарский Василей Богданович Киянин. А для лепшого сведомя били есмо чолом тым вышей мененым паном о их печати до того листа нашого и их лист на нашо чалом
битье то вчынили печати свои прывесили к сему нашому листу. А на твердость
того и я, Богдановая Богдана, со всими сынами и дочками своими верху писаными и нашу печать до того нашого листа есмо прывесили. Писан у Вильни, лета божьего тисеча пятьсот осемнадцать року месяца июля шосты день индикта шостого. У того
листу печатей прывесистых сем и други лист слово от слова так се в собе мает.
[4] Я, Богдановая Плаксича Богдана и з сыном своим Адамом и з дочками
моими Марыною, а Катерыною вызнаваем сим нашым листом, хто на него
посмотрыт, або чтучы его вслышит нинешним и потом будучым, кому будет
потреба того ведати, которое имене выслугу свою небощык, муж мой, сходя
чы з сего света, наймя Лутчичы в марковском повете отписал мне и з сыном
моим Адамом и к тому две пустовщыны в Куренцы з двема чоловеки и стого ж

Лист 3 оборот
именья казал мне и сыну моему, Адаму, дочки мои помененые выпоса
жыти водле именя. Ино я, Богдана, и з дочками моими первей сего спустили
и продали были тое имене нашо Лутчичы и тые две пустовщыны в Куренцы пану
Ивану Сватку и зо всими людьми того именя за полтораста коп грошей литовское
монеты. Нижли сын мой, Адам, на тот час лет дорослых в розум немел, а так
тыми часы дорозшы лет своих хотел в том с паном Сватком справовати, где ж
пан Сватко и вси мы не хотячы вступовати в право згодилися есмо и предся,
тое имене Лутчычы в марковском повете и з людьми петьма чоловеки и з пустов
щынами поступили есмо и поступаем в тых пенезях в полтораста копах грошей
литовское монеты, вечно, ему самому и его жоне, и их детем и ближним и их водле
первого листу нашого продажного, бо нас вси тыи пенези полтораста коп гро
шей дошли. А пан Сватко поступил нам тых двух пустовщызн, што в Куренцы,
и чотырёх чоловеков дворца своего, што был справил на пустовщынах, так як тые
пустовщыны мы держали. Кроме того, што пан Сватко был прыкупил, в ин
шых суседов, того нам не поступил. И вжо пан Сватко и его жона и дети и
ближние его волен тот дворец Лутчычы и люди и земли того двора и вси
речы которые к тому именю Лутчычом прыслухають оддати и продати,
заменити, розшырыти и на церковь записати, и ку своему вжыточному и
лепшому обернути, яко сам налепей будет видети. А нам самым и нашым
блиским в то ся вступати через то не надобе. А хто бы кольвек з нас, або
блиских нашых, хотели ся в то вступовати, або того именя под его милостью
и потомки его поискивати, тот мает первей дать господару вины до
бровольне описаное сто рублёв грошей, а пану воеводе виленскому пять
десят рублёв грошей, а стороне пятьдесят рублёв. Тож мает в право всту
повати, а мы сами предся маем то очыщати. А штобы кольвек тая сто
рона стравила, або которым обычаем колвек втой речы собе шкодова
ла, то мы все маем ему заступити и платити. А пры том были и
тому добре сведоми дворане господарские пан Юрий Фёдорович Хребтович,
пан Иван Кмитич Стретовича, князь Михайло Трубецкий, пан Михно Пля
сков, пан Остафей Рагозич, пан Лев Иванович Борейша Роский, Левон Белянин,
Степан Мамчыч?. Якож их милость наенащо чолом битье и печати свои
прыложили к сему нашому листу а мы подле их милости печать

лист 4

свою прыложыли к тому нашому листу. Писан у Вильни в лете тисеча
пятьсот двадцать девятого месяца сентебра осьмого индикта
третий. У того листу печатей прытисненых десять, которые тые
листы и прывилеи на именье их милости панов Сватков называемое Лут
чичы в повете ошменском лежачое до книг здешних справ вечы
стых есть вписаны. А по вписанью и сесь выпис с книг под нашыми
врадовыми печатьми и с подписом руки моее писарское пану Яну
Юрьевичу Сватку есть выдан. Писан у Мяделе.

Как видно из текста, в ошмянские гродские книги было вписано 4 документа, идущие в хронологическом порядке. Рассмотрим их по отдельности.

Первый документ - это привилей-подтверждение от Жикгимонта Старого подключему виленскому, Богдану Павловичу (Горазде) на землю и людей в Лутчычах. Этим подтверждением Жикгимонт удостоверял привилей, выданный Богдану великим князем Александром, на землю и людей в Лутчычах, лежащих в марковском ещё повете на речке Узле. Землю эту Богдан получил взамен своей земли в Русотине прозываемую Крывчовщина. Привилей Жикгимонта был выписан 9 ноября 1507 года в Гродно в присутствии воеводы виленского Николая Радзивилла ("Старый"), Станислава Яновича (Кезгайло), старосты жемайтского, а также некоего князя Войтбила.

В этом привилее упомянуты люди того села, а именно:
- Крюк, братанич его Степан
- Ворон
- Зенько.

Если предположить, что упомянуты главы семейств, - держатели дымов/служб, то получается, что на момент "данины" Александром села Лутчычи Богдану, село это состояло из 3 - 4 служб, в зависимости от того, относился ли Крюк с братаничем Степаном к одной службе. Так же можно предположить, что Лутчычи, начали своё существование не позднее 1506 года, так как великий князь литовский умер в 1506 году. Т.е. это документально подтверждённое упоминание Лутчич-Сваток. Если же исходить из количества людей, дарованных вместе с селом, можно осторожно предположить, что поселение существовало уже лет 50 к моменту передачи его Богдану. Т.е. примерная дата образования поселения может быть отнесена к середине XV века.

С другой стороны, совсем рядом находилось село Навры, возле которого известен внушительных размеров могильник, как с курганными захоронениями, так и безкурганными. Курганы идентифицируются как принадлежавшие полоцким кривичам и датируются XI - XII веками. Если прочертить прямую линию между Сватками (старой их частью) и этим могильником - получается 1,5 км. Т.е. это совсем рядом. Вполне себе можно представить, что поселение на месте Лутчыч могло существовать и ранее XV века, вопрос только в том, в каком виде.

Второй документ - также привилей Жикгимонта Старого, но уже выданный боярину Ивану Матвеевичу Сватко и подтверждающий факт купли Иваном у Богданы, вдовы по Богдану Павловичу, и у её детей Богуша, Адама, Марыны, Катерина и Настасьи дворца их в Лутчичах и девятерых человек. Привилей был написан 26 мая 1523 года в Вильне в присутствии панов рады: воеводы троцкого, гетмана великого Константина Ивановича Острожского, воеводы виленского и старосты мозырьского Ольбрыхта Мартиновича Гаштольда, маршалка земского и воеводы Новогородского Яна Яновича Заберезинского, воеводы Полоцкого и старосты Дорогицкого Петра Станиславовича Кишки, маршалка дворного и старосты Берестейского, Ковенского, Лидского Юрия Ивановича Илинича.
Помимо самого села Лутчыч была продана и пустовщина Степановщына.
В привилее есть перечисление и проданных людей. Это были:
- Пётр кузнец
- Пётр Фёдорович с братом Иваном и пасынком Матвеем
- Яков Скребирог
- Михал
- Левон Зенкович
- Крюк з сынами Яковом и Митьком Вороновичи (?)

По сравнению со списком, содержащимся ещё в привилее Александра, людей стало поболее. Не забываем, что это перечислены только трудоспособные мужчины. Женщины и дети не учитывались. Вернее только упоминалось их как явное так и будущее наличие.
Не совсем ясен состав двора Крюка. То ли это Крюк был Вороновичем, то ли Митька, его сын, был не совсем сын, а скорее приёмышь.
Также не совсем ясно, был ли Михаил так же как и Леон Зенковичем.

Обращает на себя внимание список присутствующих при подписании привилея особ. Вся элита собралась.

Третий документ - это непосредственно купчая на Лутчычи, выданная от Богданы Ивану Сватко. Из неё мы узнаём, что Лутчычи и пустовщизну Степановщизну Богдана продала за 150 коп грошей литовской монеты. Также мы узнаём, что первоначальный привилей Александра был утрачен к моменту продажи. Кстати, за момент продажи можно считать дату оформления купчей - 6 июля 1518 года. Купчая была написана в Вильни в присутствии: наместника виленского Мишки Вежкгайловича, Андрея Войтковича Чижевича, маршалка воеводы виленского Николая Николаевича (Радзивилла) и наместника Раконтишского Григория Юрьевича, маршалка Яна Николаевича (Радзивилла) Василий Ильич, наместника Долгиновского Станислава, дворанина господарского Василия Богдановича Киянина.

Список продаваемых людей практически идентичен тому, что есть во второгом привилее Жикгимонта Старого.

Обращает на себя внимание, что подтверждение продажи у Жикгимонта Старого состоялась в 1523 году, т.е. через 5 лет после фактической продажи.

Четвёртый документ - это "лист" от 8 сентября 1529 года, который был написан так же от лица Богданы и который содержит некоторые дополнительные сведения как о последствиях сделки с Иваном Сватком, так и о некоторых деталях владения Лутчычами Богданом Павловичем.
Во-первых, в этом документе Богдан Павлович назван Плаксичем (хотя в привилее Жикгимонта Старого он назван Гораздой).
Во-вторых, список детей подсократился. Остались Адам, Марына и Катерына. Куда делись остальные - не известно.
В-третьих, Богдана упоминает, что она "спустила и продала" имение Лутчычы и 2 пустовщыны в Куренце. Т.е. получается, что помимо Степановщизны была продана ещё какая-то пустовщина. Причём, вероятно, эти пустовщины были южнее Сваток, в сторону современных Вылогович. В то время Выголовичи принадлежали к Куренецкому двору.
В-четвёртых, когда Адам подрос и стал взрослым, он решил пересмотреть условия продажи отцовского имения. Что, конечно, идёт в разрез с тем, что писали в то время в купчих. Ведь по условиям купчей, продавец полностью уступал своё имущество. В случае, если же продавец или его родня решат пересмотреть условия - они должны уплатить некую сумму великому князю и воеводе виленскому. А тут Иван Сватко полюбовно уступил 2 пустовщизны плюс 4 человека, которые на этих пустовщинах жили, тем самым оставив себе 5 человек. Плюс, упомянуто, что Иван Сватко прикупил себе ещё земли у соседей, правда, без уточнений что купил и у кого.

Последний лист был составлен в присутствии: Юрия Фёдоровича Хребтовича, Ивана Кмитича Стретовича, князя Михаила Трубецкого, Михно Пляскова, Остафея Рагозича, Льва Ивановича Борейши Роского, Леона Белянина, Степана Мамчыча.

Суммируя все четыре документа можно смело говорить, что Лутчычи-Сватки:

• в XV веке принадлежали ко двору Марковскому и были великокняжеской собственностью
• во время правления великого князя Александра были переданы подключему виленскому Богдану Павловичу (Горазде-Плаксичу)
• 9 ноября 1507 года право владения Богданом Павловичем было подтверждено Жикгимонтом Старым
• 6 июля 1518 года были проданы вдовой Богдана Павловича Богданой господарскому боярину Ивану Матфеевичу Сватку за 150 коп литовских грошей
• 26 мая 1523 года Иван Сватко получает подтверждение своей купчей у Жикгимонта Старого
• 8 сентября 1529 года Иван Сватко возвращает пустовщины с некоторым количеством людей Богдане и её сыну Адаму, при этом сами Лутчычи остаются за ним.
• 20 февраля 1600 года находились в совместном владении у Яна и Мальхера Юрьевичев Сватков, а так же у их двоюродного брата Стефана Матфеевича Сватка.

Думаю, что не ошибусь, если предположу, что Иван Сватко имел как минимум двух сыновей: Юрия и Матфея.

Разбирая корпус документов рода Кишек, хранящийся в AGAD, наткнулся на дело 354/0/10/385. Примечательно оно тем, что в нём имеется оригинальное соглашение от 1544 года между Остафеем Слизнем и братьями Юрием и Николаем Якубовыми Котлами об обмене спорной земли в Княгинине. Это единственный документ за столь ранний период, ассоциированный со Слизнями и Княгинином, к электронной копии которого можно дотянуться. По крайней мере, до которого мне возможно дотянуться на данный момент. Непосредственно по Слизням большой массив документов собран в фонд 1662, который хранится в НИАБ Гродно, о чём я когда-то ранее уже писал. Однако, о Княгинине там достаточно скудные сведения, если опираться на названия дел в описи.

Приведе текст документа в том виде, как я это прочитал. Документ выглядит "уставшим". Некоторые части по краям листов утярены, однако это касается достаточно малой его части. Знаки препинания расставлены мной для более удобного чтения

Лист 1
Я, Остафей Слизнев, дворанин господарский, вызноваю сам на себе сим моим листом
кождому доброму кому будет потреба того ведати а бо чтучи слышати
нинешним и на потом будучим, штож есми мал зашстье з бо
яры господарскими Юрьем а Миколаем Якубовичи Котлы в забирани зе
млю в боех, у кгвалтех, в пожогах, гдеж есми в тых кривдах своих
неоднократ господарю королю его милости и пану воеводе виленскому
жаловал. На штож господарь король его милость и пан воевода Вилен
ский не однократ ездоков своих высылали, и мы сами межи
собою добровольне ездоков выводили, а бы межи нами кон(ца)
учинили. Где ж тыеи ездоки господарскии и пана воеводины и наши
добровольныи и жадного конца межи нами учинити немогли. Яко ж
мы, обачивши трудности и нялады свои немалыи, учинили
есмо угоду сами из себе, добровольне. Видучи трудности
межи себе штож моих людей земли и проробки впадали меж
их земель, а их земли впали меж моих земель. И для того
шкоды межи собою мы сами и люди наши великие ме
жи собою впожатьи жит и ярин, и в боех мевали. И били
мне чолом люди мои абых я тых земель, которые меж них
земли впали им поступил, а их земли, которыи межи моих
земель впали они мне поступили. И мы там на тыи земли
з людьми добрыми ездили и обачили, есмо иж то мне и людем
моим не шкодно поступил есми тых земель моих в меру, а вних
взял есми напротивку тыи земли их, которыи межи моих земель
впали вмеру. И ограничили есмо межи собою тыи земли, и копы

Лист 1 оборот
закопали. Первыи копец межи дорог с Кнегинина, идут, одна к моему
двору к в Кнегинину ж, а другая до Куренца тоюж куренецкою доро
гою. Другий копец серед борку. Третий копец з борку выходячи на поли.
Четвертый копец напротивку Ерутина селища. Пятый копец
на логу кудыся кинули копцы у право з дороги логом. Шостый копец
од логу сеножатны около липки. Семый копец у ельнику на путищи
злеве. Осьмый копец на поли подле межи. Девятый на сеножати
це к логу приходячи. Десятый на полцы за логом. Одинаца
тый у бору на горе. Дванацатый копец узеждаючи на туюж
дорогу Куренскую, а оттоль почонши мают границу з бояры,
пани воеводиное Виленское ее милости з Яцковичи, неруша
ючи земель их ни вчом аж до дворов их Котловичов. А которого
есми члка своего Еруту посадил был на тых землях своих, кото
рыи земли мои межи их земли были, ино я того члка своего маю
знести на тыи земли, которыи они мне напротивку моих
земель подавали. И которые кгвалты, бои и грабежи,
пожоги, пожате жит и ярин, што есмо мели втом
заштьи нашом, то есмо все с обу сторон опустили и дань
медовую и тыи листы судовыи, которыи есмо межи
собою мели так теж позвы и листы заручныи вси есмо
сами перед собою подрали. И который бы лист хто з нас
с тога заштью межи собою утаил, а потом бы тым листом
хотел што узрушивати, тот лист вжо моцы немает. А штося

Лист 2
дотычет сеножатей по Накви и в лесе сумесном дерево на
будоване и на дрова, тот мают вживати по стародавному
обычаю. Держати и дерево бортное па томуж. А естли
бых я, Остафей, с тае угоды моей хотел выступати,
або тое узрухивати, то маю заплатити госпадарю его милости
сто коп грошей, а пану воеводе Виленскому пятдесят коп грошей.
И на то я, Остафей, дал есми им сеи мои лист з моею печатю.
А при том были люди добре зведали, дворане господарские:
Борис Микулич, Станислав Бартошевич, Андрей Вайнилович,
Степан Василевич врадник пана старосты Пинского Ку
ренский, Себастьян Войтехович, Иван Сватко. А для
лепшое твердости просил есми их милости верху
писаных панов о печати их милость, то вчинили, и печати
свои приложили к сему моему листу. Писан
у Кнегинине под лето божее народжання 1544 месяца мая 8 дня индикт

Документ, представленный в 354/0/10/385, фиксирует новую границу между владениями Остафея Слизня и братьями Котлами. Из него мы узнаём, что к 1544 году отношения между Слизнем и Котлами было отнюдь не добрососедскими. Во вступительной части документа, который написан от лица Остафея, упоминается о потоке жалоб к "госпадарю королю" и воеводе виленскому по фактам взаимных "боев, кгвалтов, пожогов, кривдов и пожатий жит". Так же можно понять, что ранее были попытки уладить споры в судебном порядке, потому как на момент написания этого документа стороны "подрали" "листы судовые, позвы и листы заручные". Принимая во внимание, что судебные процессы в то время были не быстрыми, можно предположить, что тяжба между Слизнем и Котлами длилась годами. Думаю, что не сильно ошибусь, если скажу, что Слизень получил Княгинин не позднее 1540 года. И, вероятно, много ранее. Так, в Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 2 т. Т. 2: стр.584 в статье о Слизнях пишется, что Остафей получил земли Княгинине в качестве компенсации за утерянные земли на брянщине. Как известно, Брянская земля была утеряна к 1503 году. Соответсвенно, Остафей скорее всего получил свою часть Княгинина не ранее 1503 года. В Википедии почему-то пишут, что землю даровал Жигимонт Старый, ссылаясь на статью в упомянутой выше энциклопедии. Хотя там нет упоминаний о том, кто непосредственно это был. Вероятно, необходимо искать заметки об этом даровании в Метрике ВКЛ. Там же могут быть и судебные дела, которые могли осесть на страницах метрики, раз жалобы писали прямо королю.

Причиной споров между Слизнями и Котлами была черезполосица, из-за чего и возникали неприятности. Дабы прекратить постоянный поток взаимных претензий стороны приняли достаточно мудрое решение обменять земли друг друга и установить новую межу промеж собою.

Из описания межи, которая определялась вновь созданными копами, можно предположить примерное взаимное расположение имений. Полагаю, что кусок Слизня находился юго-восточнее современного Княгинина. Граница проходила в районе дороги, идущей из Княгинина к Куренцу. Дороги тех времён.
Таже упомянута общая граница с участком "пани воеводиное виленское её милисти из Яцковичи". Чем бы не было это "Яцковичи", фамилией ли пани, или названием поселения, на данный момент под Княгинином можно найти Яцковичи. Так же с юго-западной стороны. Дорога из Куренца, к слову, вела к дворам Котловичов. Т.е. этих самых дворов к тому моменту уже было несколько.

В документе упомянута речка Наква, сенокосы у которой были в общем пользовании у Слизня и Котлов, как написано "по стародавному обычаю". Как и лес. Как ранее я уже писал у себя в блоге, подобное совместное использование сенокосов и леса в других местах приводило к тяжбам. Причём это происходило совсем рядом, по сути, всё на той же Накве.

Одной из особенностей документа является хорошее качество оттисков печаток шляхтичей, присутствовавших при написании документа.



Первая слева - оттиск печати самого Остафея Слизня, судя по всему. Сейчас их герб рисуют немного по другому. Основное отличие - на печатке держава была перевёрнута крестом вниз. Есть ощущение, что это другой герб.

Удалось мне раздобыть копии того самого инвентаря им. Княгинин за 1583 год из ЛГИА /ф. 1280, оп. 1, д. 18/, о котором узнал несколько лет назад. Как и ожидал, там действительно дано описание только части того имения, что известно по XIX веку.
Другие документы, о которых я, возможно, расскажу позже, подтверждают это. Сейчас же для краткости изложу основные моменты, которые можно понять из документов за XVI век.

Вероятно, земли в Княгинине (или Кнегинине, что более близко к источникам) были даны некоему Котлу, родоначальнику Котелов, ещё в XV веке. Витовт, Жикгимонт Кейстутович, Свидригайло это сделал, или Казимир, сейчас не ясно. Да и врят ли этот факт где-то отражён. Судя по всему, кусок земли был достаточно большим, потому что из документов ясно, что в него входили как непосредственно сам Княгинин, так и земля возле Навров. Полагаю, что с севера границей могла быть речка Узлянка, за которой начинались земли князей Свирских, в последтсвии ставшие столовым староством Мяделем. С востока условная граница могла проходить в районе современной деревни Осово вплоть до речки Наквы, которая была, вероятно, естественной границей с юга. С запада граница, скорее всего проходила по болотам на линии современных Холмы и Выголович. В силу плодовитости рода Котелов семья разрасталась, прото-имение Княгинин дробилось на куски. Часть из которых потом уходила как приданое, часть была продана соседям. Часть же оставалась в руках самих Котелов. Дополнительно, уже во время правления Жигимонта Старого, с юго-западной стороны от современного Княгинина, Астафей Слизень получил во владение кусок земли, который так же именовался Княгинином. Вероятно, ему "отрезали" часть Марковского староства, земли которого в то время вплотную подходили к Накве. Таким образом появилось некоторое количество имений с одинаковым названием Княгинин. Причём большая часть из них принадлежала Котелам. В XVII веке существовало как минимум 3 имения Княгинин. Но это если забегать вперёд.

Судя по всему, инвентарь 1583 года является одним таким сохранившимся документом по всем тем имениям, что в XVI веке именовались Княгинином. По крайней мере, конкретно для этого куска Княгинина инвентарь был актуален и в 1597 году, когда его использовали для защиты в судебном деле о сбежавших крестьянах / AGAD 354/10/667 / . Так же из этого дела следует, что у владельца Княгинина не имелось более ранних документов, описывающих подданных, принадлежавших к имению.

Приведу текст инвентаря целиком, в том виде, как я его прочитал. Дело в том, что копия была сделана фотографированием экрана проектора, потому что выдаётся дело с инвентарём на микрофильме. Но даже не смотря на это, инвентарь удалось прочитать практически полностью. Текст привожу построчно, как он идёт в оригинале

Лист 1
Реестр списаня будованога двора Кнегинина и людей ку нему
належачых с чым до держання и ужывання мне, Якубу Осинско
му, тот двор и всё имене Кнегинино в року теперешнем, ты
сеча пятьсот осемдесят третего месяца ноябра дватцать пер
вого дня от пана Войтеха Миколаевича Котла подано и по
ступлено. Напервей уехавши у двор вороты чорныи, подле
ворот чорных дом на подклетях, подле саду - светлица со всим.
В ней окон чотыры оболон у двух окнах по половицы шкляныя,
а у двух паперныя. Вертлюшки до оболон у кождого окна железных
по тры окончыны, вси на завесах з защелками железными. В ней
стол дубовы, лав великих две, малых коротких две у во всих
лав залавочники. Лавка перед столом. Пересвет глиненый. Печ
новая кахлей простых. Шафа подле дверей з защелками. Дверы
на завесах з защебками и с пробоями з обу сторон. Напротив ко
мора, в ней окон тры. Окончыны все на завесах, двери на за
весах, защебками и пробоем з обудвух сторон. Межи ними сены. В се
нях комин перед светличкою, печя глинена. Дверы две.
Одны на кганок, а другие до потребное коморки, з защебками
и пробоями железными. В кганок двери на завесах, по
мост у сенях на исподе и в верху тесаные, дошки широкие.
Перед сеньми кганок. Дом побиваный драницами, а в сходок
побиваный кгонтами. У подклете з вирывом с капустою
кадей тры, а под коморою други подклет. В том подклете
окна два, лавы пры двух стенах и дверы. Там же под тыми
сеньми в том же долу, дожки дубовы через все сени на столи
з гожма (?). Около того дому сад вишневый и яблоновый ого
рожон и обострожон нове. До того саду дверы з защебками

Лист 1 оборот
и с пробоями. Дом новый, от того году, пры земли, наказ свет
лица. В ней окно чотыры, у трох окнах оболоны шкляные
квадраты, а у четвертом окне оболона паперная. Окончины
все на завесах и з защебками. Вертлюшки у кождого окна до обо
лон железных по чотыры. В ней стол дубовый. Лав великих
две, коротшых две (с) залавачниками. Лавка перед столом
лиштованая, коло стен столярное роботы. Печ положаных
кахлей. Крата около печы з баляями столярное роботы,
комином подле печи глиняный. Пересвет глиняный. Подле
дверей шафа. С тое светлицы комора, с которое зась коморка
потребна. Дверы все трое на завесах з защебками из про
боями з обудвух сторон. У коморе лав две (с) залавачниками
и шафа напротив. Другая светлица новая с коморою. Двери
у комору з защебком нутреным, з защебками межи ними.
Сеней нет. Одно дерево на тыя сени в том же дворе спо
требу навожоно и на готовано. Есть тыи светлицы и коморы
побиваны и накрыты драницами. От тое светлицы свир
ны два. Один с орудами, а други без орудов. Дверы в них
з защебками и з пробоями, покрытые драницами. С помо
стами ободва. От тых свирнов другие два свирны на под
клетях, высокие з выганками. Двери в них на завесах з за
щебками и з пробоями и з колцами у дверах железными.
Помост у вобудвух покрытые драницами, межи ними
коморка потребная. А под тыми свирнами подклети
два. У них двери з защебками из пробоями двои. От тых
свирнов стайня рубленая у шесть стен з вороты, крытая
драницами. От тое стайни другая стаенка невеликая

Лист 2
рубленая у чотыры стены з дверми малыми. От тое ста
енки стайня вяликая у шесть стен рубленая з вороты
и защебками и с пробоями. У той стайни жолобы и драбины.
От тое стайни бровар у чотыры стены рубленый. У бровары
чопы два, корыта два. От бровару (..) ворота до ставу.
За вороты лазня (з) сеньми с полами из лавками. Все драни
цами крыто. От ворот истопка з дверми, з лавами,
с печю. В ней жорны двои зо всим нарадом. От тое истопки
изба великая з сеньми, з дверми, и з лавами, з печю. От тое
избы зась другая изба без сени, з дверами, с печю и з лавами.
У том же дворе клеток челядных чотыры. Ворота двои
до гумна уходечы. По праве обора. В ней пуней рубленых
у шесть стен две, соломою крытые. Подле оборы свинарник
рубленый. А наверху курник там же рубленый и драницами
крытый. Зась други свинарник рубленый у гумне том
рубленый (...) пяди по обудвух сторонах по чотыры, и с во
тор коморки две рубленыеж. Осеть рубленая высокая
з сеньми. А пунь у шесть стен ребленых две. Все соломою
крыто. Переплотов дватцети. У гумно уходечы ворота
новые. В том же гумне за озерадами сад вишневый. Все ого
рожено. У гумне збожа готового жыта коп пять, овса
коп пять, ячменя коп пять, гречыхи коп десеть.
Жаты в полю засеяного бочок трыцети две, кото
рое поле прозываемое Даровища. Я, Якуб Осинский, маю
тоже поле жытом засеевшы пры выкупку того именя
Кнегинина, его милости пану Котлу, подать и поступить.
Челяди дворноя невольноя: Мартин з жоною своею

Лист 2 оборот
Парасею. При нем два сыны Петрок, а Иван, а дочка
Оршуля. Мартину и жоне его субота и неделя вольныя.
Лаврын не повинен болш служить одно по два дни
у кождой недели.
Подданыя мяновитя: Грышко Швокгярович и з сынами своими
з Стомком, и з Матеем, отчыч. Волы двое, коней двое. По
винности его у кажой нядели по два дни службы, а жо
на его лета до жнива у нядели день.
Петраш з сыном Грышком. Волы один, кляча одна.
Повинность его у кождой нядели по два дни на службу,
а жона его лета до жнива у недели день.
Денис Колесник. Кляч двое. Повинность его у кождой
нядели по два дни службы, а жона его лете до жнива
в недели день.
Иван Колесник. Кляч двое. Также у кождое недели
по два дни службы, а жона его лете до жнива у недели день.
Яков Жоравин. Кляч двоя. Так же у кождое недели
службы по два дни, а жона его лете до жнива у недели день.
Тыя вси чотыры чоловеки люди прыхожые, иншыя
павинности цыншу а ни плату окром того яко ся
вышей написано чынити и платити не повинны. И на то
есмо дали реестра межи з собою з обопольные Якуб
Осинский его милости пану Котлу под печатю и с подписом власт
ное руки моее письмом польским. А к тому будучы то ку
добре ведомы за устною а очевистою прозбою моею до сего
реестру моею печати свои приложить рачыли знатные лю
ди: пан Станислав Олшевский земенин повету Ошменского,
а пан Беняш Волк земенин повету Троцкого. Писан
у Кнегинине року от нарожаня сына божаго 1583 месяца
ноябра 21 дня

Лист 3
Року тысеча пятьсот девятдесят другого месяца верасня двадцать четвертого дня
будучы мной узятому от земенина госпадрского, повету Ошменского
пана Войтеха Котла и малжонки его пани Марины Матфеевны, для
поданя именя Кнегинина в повете Ошмянском лежачого в дер
жане и в ужыване за суму пенязей земенину господарскому
повету Новогородскому, пану Григорию Волку. Якож я, возны,
маючы пры собе людей добрых двух шляхтичов, пана Юрья
Олшевского, а пана Яна Деяконского про поданя того имени
я Кнегинина и сей реестр подал есмо от пана Котла и малжен
ки его онтромисеи пану Осинскому того именя поданого а року
тысеча пятьсот осемдесят третем месяца ноября двадцать
первого дня поданый который реестр пану Волку подан.
Печать приложил и руку подписал (...)ленев(...)
ошмянским рукою властною.

Как следует из текста, инвентарь содержит хозяйственное описание имения Княгинин в эпоху правления Стефана Батория. Инвентарь был составлен по случаю передачи в аренду оного имения от Войтеха Николаева Котла и его жены Марины Матвеевны к Якубу Ольшевскому, земянину господарскому, повета Ошмянского. Сумма уплоченная Якубом в данном документе не зафиксирована. Под текстом оригинала имеются 3 оттиска печатей. К сожалению на фотокопии их совершенно не возможно разобрать. Но, судя по тексту, принадлежали они Якубу Ольшевскому, Станиславу Ольшевскому (вероятно, родственнику Якуба) и Беняшу Волку.

В инвентаре дано описание жилых и хозяйственных построек с внутренним их наполнением. Из интересного: наличие остекления в светлицах, а так же обложеные кахлей печи. Из мебели упомянуты столы, лавы большие и малые, шафы. Также бросается в глаза сильная фиксация на "защебках" у дверей. Хозяйские дома были на подклетях, т.е. имели цоколь, в котором что-то можно было хранить. На подклетях также стояли и 2 свирны, в общем же из было 4 штуки. Упомянуто наличие 2 больших и одной малой стайни. Свинарник с курятником, пуня, осеть, а также бровар с баней, гумно. Отдельно упоминаются 4 клети для челяди дворной.

Из экономических показателей можно выделить перечисление количества зерновых, которые к 21 ноября 1583 хранились в гумне, а именно 5 коп ржи, 5 коп овса, 5 коп ячменя и 10 коп гречихи. При этом были посеяны озимые в количестве 32 бочек. Известно, что "копа ржи" это 60 снопов ржи. И, собственно, само понятие "копа" это 60 штук чего-либо.

Вячеслав Носевич в своей книге "Традиционная белорусская деревня в европейской перспективе" в главе "Волочная реформа - первая попытка вестернизации" приводит такие цифры: из одной копы озимой ржи в среднем получали 0,83 бочки зерна (справедливо для второй половины XVI века). Соответственно, если отталкиваться от этой цифры, 5 коп ржи превращалось в 4,15 бочки зерна.
Если сравнивать это количество, с тем, что уже было высеено, т.е. с упомянутыми 32 бочками озимой ржи, можно сделать вывод, что в гумне осталось необмолоченным 1/8 часть от уже высееного. Т.е. очень малая часть. Был ли это остаток, который просто ещё не смолотили, либо оно в таком виде стояло до весны, либо обмолачивалось по мере необходимости - не понятно. Возможно, это был запас для ярового высева. Но врят ли это был основной запас зерновых в имении. Инвентарь упоминает 4 свирна, которые предназначались для хранения в том числе и зерна. Однако о их содержимом не сказано ни слова.

Так же обращает на себя внимание, что необмолочеными оставались 10 коп гречихи. Вероятно, она доходила дольше всего, перед тем как быть обмолотой. На сколько я помню, гречиху убирают позже.

Тот же В. Носевич там же упоминает, что в 1566 году одна копа ржи оценивалась Статутом в 12 грошей. Нехитрый пересчёт даёт 14 грошей за бочку. Таким образом в денежном выражении 5 коп ржи стоили 60 грошей. Копа же яровых культур (ячмень, овсёс, гречка) стоила 6 грошей. Что даёт ещё 120 грошей. Итого суммарно в гумне хранилось необмолоченных зерновых на 180 грошей.

По количеству высеяного озимого жита, можно попробовать оценить размер панского надела, использовавшегося под посев.

Обратимся всё к тому же труду В. Носевича. В главе "Численность населения и уровень освоения территории" он приводит пример расчёта площади пахотной земли на основе количества высееного зернового. Так, объём бочки примерно равнялся 154 л. Этот объём мог вместить около 94 кг озимой ржи, 114 кг пшеницы, 87,5 кг ячменя, 74 кг яровой ржи и 72 кг овса.

Носевич пишет, что нормы высева для XVI века к 2004 году не известны. Однако известны нормы высева для века XVIII. Они составляли примерно 67 кг озимой ржи или 106 кг овса на 1 морг (0,71 га).
Вооружившись этим нехитрым знанием, подсчитаем примерную массу высеенного озимого:

32 * 94 = 3008 кг​

Этими тремя тоннами согласно нормам XVIII века можно было засеять:

3008 / 67 = 44.89 морга или 31,87 га​

В единицах того времени получалось, что только озимыми засеяно были без малого 1,5 волоки пахотной земли.

Если принять во внимание, что обработка земли велась трёхпольным способом, т.е. надел делился на 3 равные части, из которых, одна засевалась озимыми, вторая - яровыми, а третья стояла под паром, то можно оценить общую площадь панской пахотной земли в 4,5 волоки (96,12 га).

Устава на волоки 1557 года устанавливала норму: на 1 дворную волоку должно приходиться 7 тяглых, держатели которых должны совместно её обработывать. Соответственно, если следовать этим требованиям под крестьянами имения Княгинин должно было находиться 31,5 волока земли. Что абсолютно не вяжется с тем списком подданных, который представлен в инвентаре. По сути, только 5 служб были задействованы в обработке панской земли. Каждая служба по 2 дня в неделю. Причём, только одна служба, Гришки Швокгяровича, являлась отчичной, остальные были прихожими, т.е. пришлыми откуда-то извне. Поэтому требование Уставы на волоки тут явно не соблюдалось, т.к. обычно на одну службу могла приходиться 1 волока, иногда 2, при наличии рабочих рук и некоторой доли везения.

Что интересно, кроме отработачной повинности в 2 дня в неделю и гвалты для женщин во время жнива, никаких повинностей, платежей и обязанностей установлено не было. Поэтому чувствовать себя крестьяне могли достаточно вольно.

Из интересного ещё можно выделить тот факт, что среди подданных упомянуты 2 семьи Колесников. Получается, что представители данной фамилии проживают в окрестностях Княгинина уже более 400 лет. При этом появились они там где-то буквально перед 1583 годом, т.к. скорее всего были братьями. Причём достаточно молодыми братьями, т.к. инвентарь не содержит упоминаний о их детях.

В последствии, в 1592 году имение было арендовано уже Григорием Волком, о чём имеется запись, сделанная ошмянским возным, после текста и печатей самого инвентаря. Есть основания пологать, что для нового держателя этого имения инвентарь всё ещё оставался актуальным и отображал текущее положение дел в нём даже через без малого 10 лет после его составления.

Рассмотрим ещё более ранний документ, раскрывающий отношения владельцев Кривичей и Марковского староства. В этом посте пойдёт речь о письме Жикгимонта Старого к Яну Миколаевичу Радзивиллу, державце Марковском. Письмо датируется 1527 годом.

Жикгимонт божей милостью король Польски и велики князь Литовский
Руский, Пруский, Жомойтский, мазовецкий и иных

Подчашому нашому, державцы Василишскому и Марковскому, пану Яну
Миколаевичу Радивиловича. Присылала к нам маршалковая наша, пани
Миколаевая Юрьевича Заберезинская пани Олена, жалуючи о том, штож деи ты,
наславши наместника своего, Кграевского, во влостную пущу двора её Кривицкого,
моцно кгвалтом оступленыи и огороденыи лоси пабил, а иншое половленыи у том же
оступе поотнимал. И наместника деи и бояр, и людеи ее побил и поранил, и на триста члвков.
И ручницы, рогатины и сети звериные, и з мужиков сермяги и сорочки и топоры поотнимали.
И к тому деи моцно кгвалтом у туюж пущу её уступаешся и, усылаючи плоты иншое дерево
кажеш робити. Для чого ж деи ей от тебе кривды и грабежи и втикчи великии сядеять ино мы
для того послали там дворанина нашого, Бориса Юрьевича, и словом о том казали есмо ему
от нас тобе мовити. И прказуем тобе под закладом нашим, под двема тисячама копами грошей, аж бы
еси в ловы и в пущу имения её Кривицкого наместника и слуг своих не всылал, и зверю не ка
зал ловити, и ничимся не вступовал и дале. И во всем пакои и грабежи которои будешь сам и наме
стник твои поделал и ручницы, и рогатины, и сети звериные, и сермяги, и топоры и инши
речи вси што будет в людей её побрано казал перед тым дворанином нашим поотдавати
конечно. И за кгвалт ей и за бои людем ее казал досыть учинити и то все оправити как бы
еи и людем ее в том кривды небыло. Ал нам бы о том болши того не жаловала а былоло
бы тобе в чом до нее которое дело ино как дети ее лет своих доростут и ты втот час бу
деш з детьми ее о том мовити перед нами господарем.

Писан у Кракове под лето божего нарожання 1527 месяц декабрь день 29.

Тут мы снова узнаём об ещё более раннем эпизоде нападения подданных Марковского двора на пущу двора Кривичского.

Функции державцы Марковского на тот момент выполняет Ян Миколаев Радзивилл. А владельцем двора Кривичского указана некая Олена Заберезинская. Вероятно, "Миколаевая Юрьевича" в данном случае указание на имя мужа, т.е. на некоего Николая Юрьевича Заберезинского. Судя по всему, он должен приходится братом Яну Юрьевичу Заберезинскому.

Однако, какой-то более менее достоверной информации о Николае найти не удаётся. Как тут, так и в энциклопедии по ВКЛ. Может тогда Миколаевая - это отчество? Но что тогда за Юрьевич?
Ян Юрьевич Заберезинский был дважды женат. Одной из жён была Анна Николаевно Носута. Это она была матерью Яна Яновича Заберезинского. Можно было бы подумать, что это его мать. Но в данном документе упомянута Олена (Гелена, Елена).

Предположим, что действительно сущестовал некий Николай Юрьевич Заберезинский. Он мог быть каким-то маршалком, т.к. Олена записана как маршалкова. К 1527 году он, вероятно, умер, раз просила у великого князя Олена. У них были дети, так как в письме в самом конце сказано, что Яну Радзивиллу нужно подождать пока дети, находящиееся под опекой Олены, подрастут. Только тогда он может обсуждать какие-то имущественно-территориальные претензии.

Тогда получается, что Кривичами (либо их частью) после трагической гибели Яна Юрьевича Заберезинского в 1508 году владел не его сын Ян Янович, а его дядька, возможно не один. Но потом именно Великими Кривичами завладел всётаки Ян Янович Заберезинский. А уже через его дочь Анну эти земли перешли к Кишкам.

Продолжим разбирать массив документов по Кривичам и окрестностях за XVI век.
На этот раз разберём документ датированный 1540 годом и относящийся судя по всему к предшественнику Льва Роского, Яну Войтеховичу Нарбуту.
Судя по всему это некая расписка, составленная самим Нарбутом о досудебном урегулировании вопроса неправомерного использования Терешковичами пашни и сеножати, которая была в пользовании у Лотевцов. Ниже приведу моё прочтение этого документа с попыткой расставить знаки препинания, где они мне показались необходимы. И в этот раз я решил дать построчное представление текста.

Я, Ян Войтехович Нарбут, кухмистр господаря,
короля его милости, державца Марковский.
Жаловали мне подданные господарские повету
Марковского на имя Лотевцы на людей пана Яна
Яновича Заберезинского, маршалка господарского, дер
жавцы Сомилицкого, на имя на Терешковцов, о заб
ране земель и сеножати. Якож тыи люди пана
Заберезинского, Терешковцы, забрали в них земли и сено
жати их, тыи которыи они правом позыскали
на Рагазичох. Якож тыи поддыныи господарские Лотев
ци хотели о том жаловати господарю его милости. Я ж их
не допущаючи до господаря его милости жедалом в том
пана Заберезинского его милости за поддаными господар
скими, яко будучи державца их, же бы его милость
росказал тым людем своим Терешковцам земель и сено
жа теи тых поступить подданным господарским Лотевцам.
Его милость пан Заберезинский на жеданое мое то вчи
нил. Людем своим Терешковцам росказал тых земель
в Рославли и сеножатеи в Коморове Старыми проробки
поступить подданным господарским Лотевцам. До тых часов
поки мы з его милостью паном Заберезинским рок слушным
правом зложим, и на тыи земли выедем, и там будучи з его
милостью наконец справедливость вделаем. А подда
ныи господарские ку тым землям и сеножатем нема от доп
рава проробков новых прибавляти. Одно так держати
счим им тыи земли подадут. И на то дал есми пану
Заберезинскому сей мои лист з моею печатю. Писан у Вилне
лето божего нарожаня 1540 месяц июнь 21 дня.

Какую информацию можно почерпнуть из этого короткого документа?
Во-первых, описываемые события практически предвосхищали спор о Марковской пуще между Львом Роским и Петром Кишкою и происходили буквально за пару лет до этого спора.
Во-вторых, получается что ещё в 1540 году Ян Янович Заберезинский всё ещё здравстовал. Был ли к тому времени Пётр Петрович Кишка женат на его дочери - вопрос.
В-третьих, претензия Лотевцев касается земли, но не принадлежности к тому или иному имению самих Терешковцев. Ян Нарбут называет Терешковцев принадлежавшими к имению Кривичи и это не вызывает у него никаких вопросов, являясь само собой разумеющимся фактом.
Можно выдвинуть такую гипотезу на счёт причин возникновения спора о Марковской пуще, случившегося позднее.
В Марковском старостве меняется державца. Это "бремя" падает на плечи Льва Роского. И новая метла начинает мести по новому. А тут как раз меняется владелец Кривичей. Причём, веротно, имела место ситуация, когда Ян Янович покидает этот мир, а вскорости, уже замужняя его дочь, которой Кривичи могли дастаться как приданое, или просто как наследство, следует за папенькой. Т.е. Пётр Петрович Кишка на момент 1543 - 1544 мог уже быть вдов. Хотя в отчёте Волчкевича жена ещё фигурирует как Ганна Заберезянка без всяких упоминаний, что та "нябожчыца". Но также известно, что Пётр умирает в 1550 году. При этом будучи уже дважды женатым. Причём второй раз он якобы был женат на сестре Барбары Радзивилл, Анне Эльжбэте Радзивилл. Более того, если опираться на родовод Заберезинских, у Яна Яновича действительно была дочь Анна. Однако, она сама была дважды замужем. Первый брак был с Фёдором Сапегой, а второй с Степаном Андреевичем Корибцт Збаражским. Может всётаки Волчкевич что-то попутал, когда писал свой отчёт? С другой стороны, это же первоисточники прямо той самой эпохи, а информация из Википедии не истина в последней инстанции.

Так же обращает на себя внимание несколько штрихов. Первый, это то, что Лотевцы хотели жаловаться самому господарю, т.е. великому князю Жикгимонту Августу. Значит в этой ситуации для них была некая вселенская неспроведливость, раз они решили тревожить великого князя. При этом упоминается, что те земли они "правом позыскали на Рагазичох". Вероятно, тут имеется ввиду кто-то из Рагоз. Возможно, кто-то из Рагоз был державцей Марковским.
Второй штрих заключается в том, что Ян Нарбут не дал хода стремлению Лотевцев уведомить о несправедливости господярю.А так же не учинил набег на соседа, что было отдельным видом спорта в то время, а договорился с Яном Заберезинским пока вернуть всё как было, а потом решить этот вопрос выехав на те земли.

Массив документов, представленный в деле 354/0/10/384, оказался богатым на детали ранней истории окрестностей Кривичей и Княгинина. Тут вам и копии купчих на землю, располагавшуюся где-то в районе современных деревень Половики и Осово, датированные 1491 годом. И указание на то, как Кишки получили имение Кривичи в свои руки ещё до 1543 года. Этот факт важен, ведь до сих пор как в Википедии, так и в энциклопедии “Гарады i Вёскi Беларусi” (самые доступные простому обывателю источники), есть явно ошибочная информация о том, что Кривичи были во владении Корсака в 1552 году. Смею предположить, что данное заблуждение появилось благодаря книге “Материалы по истории и географии Дисненского и Вилейского уездов Виленской губернии”, изданной в Витебске в 1896 году. В ней на странице 209 дана статья о местечке Кривичи, в которой указано, что этого местечко в 1552 году упомянуто в ревизии Полоцкого воеводства. В статье приводится цитата, “къ двору Плисскому пана Дмитра Богдановича Корсака – село Кривичи, выслуга на господари его милости славное памяти Жикгимонте…” Но это совсем другие Кривичи, которые, к слову, существуют и ныне, и находятся в 3 км от деревни Плисса. Документы же из AGAD явно указывают на то, что Кишкам имение перешло от Заберезинских через брак дочери Яна Яновича Заберезинского и Петра Петровича Кишки ещё до возникшего спора между староством Марковским и имением Кривичи, т.е. до 1543 года.

Ну и конечно же, особой ценностью обладают списки крестьян, жительствовавших в те далёкие времена между Кривичами и Княгинином. И если как прямой генеалогический источник использовать их врятли возможно, ведь кажется сомнительными, что удастся связать живших в 1543 - 1546 годах с инвентарями имения Кривичи за 1606 и 1639 годы, то вполне реально реконструировать те или иные аспекты жизни исследуемой местности проецируя общеизвестные факты о том времени на указанную в списках совокупность людей. Хотя, я не исключаю, и хочу верить, что во временной лакуне длиною в 60 лет существует ещё какой-то источник, который поможет хотя бы частично связать середину XVI и начало XVII веков.

Так или иначе, списки и сопутствующая информация, приведённые в документах, требуют структурирования и обработки. Потому что только сопоставив их друг с другом можно получить более менее цельное представление о сёлах и людях, их населявших, нежели если рассматривать списки по отдельности. Но прежде чем приступить к обработке данных, стоит указать на несколько особенностей исходного материала.

Во-первых, в рассматриваемом массиве документов нет инвентаря как такового. Т.е. отсутствует роспись взимаемых с крестьян податей, как в денежном, так и в натуральном виде. Есть только списки хлебопашцев.

Во-вторых, только в реестре 1546 года явно указаны названия сёл, а также дана раскладка по дымам и службам внутри этих сёл. Можно сказать, что реестр носит более формализованный характер. Причём как по содержанию, так и по форме, ведь он имеет какое-никакое форматирование самого списка сёл. Напротив, документ, составленный комиссарами в Лотевичах в 1544 году, не имеет излишеств в виде форматирования списка. К тому же, хоть он и содержит разбивку по принадлежности к сёлам, но не такую явную и, иногда, без чётких границ этих самых сёл. Для лотевичского списка более уместно говорить, что это разбивка по “братьям и потужникам” той или иной семьи, указанной ещё в привилее великого князя Александра.

В-третьих, перечислены, по сути, только спорные крестьяне, которые проходили как “новоосаженные”. Упомянутые же в привилее великого князя Александра, называются сугубо в обобщённом виде. Только в первом письме короля Жикгимонта Августа ко Льву Роскому присутствует указание на количество служб для коренных фамилий.

В-четвёртых, спор касался только части территории имения Кривичи. Поэтому приводимые списки крестьян относятся сугубо к полосе, которую можно мысленно провести от современной деревни Городище через Половики к Киржину и далее в сторону деревни Субочи к Терешкам, а от них - к Язням.

В качестве базисного документа возьмём реестр 1546 года, так как он содержит разбивку по службам и дымам.

Первыми в реестре упомянуты братья и потужники Терешковичей, которые с ними в одном селе живут: Шолоховичи, Малахвеевичи, Козичи.

село Язна
​

Как указано в реестре, Терешковичи живут в том же селе. Однако, сами они поимённо не перечислены. Из письма Жикгимонта Августа ко Льву Роскому известно, что комиссарами было решено оставить Терешковичей в количестве 1 службы за Петром Кишкою. Таким образом в Язнях было 6 служб. Возможно, Петраш, Грыгор и Михаил, которым не удалось подыскать соответствия как в Язнях, так и в других сёлах, и есть те самые Терешковичи.

Обращает на себя внимание тот факт, что в лотевском списке фигурирует название Шиловичане, а не Язни. В тоже время в реестре Волчкевича перед описанием села Язни перечислены три группы: Шоловичи, Малахвеевичи, Козичи. Но в самом перечислении явно указаны только вторые и третьи. Возможно, Шоловичи, это Шиловичане из лотевского списка. В любом случае, пока что я не могу соотнести эту фамилию с какой-либо службой.

Интересно дополняют друг друга реестр и список в части службы Якова и Павла. В реестре Павел назван Татарином. А в списке он и его брат записаны с фамилией Телега. Т.е. эмиссар короля мог указать Татарин, как уточнение принадлежности к татарскому племени, как некую выделяющуюся особенность, которая бросилась ему в глаза, либо же тот, у кого он спрашивал о них знал, что те из татар. В тоже время составители лотевского списка, а это были в том числе и жители Лотевич, которые достаточно близки к Язням географически, хоть и принадлежали к Маркову, могли знать этих людей по их ремеслу. Вероятно, Яков и Павел могли заниматься изготовлением телег, колёс и прочих частей гужевого транспорта. И это могло быть более актуальной особенностью этих людей, нежели их национальная принадлежность, о которой местные могли знать уже очень давно. Да и имена у них уже вполне христианские.

Второе село, связанное с Терешковичами, в котором жили их “братия и потужники” это

село Субочевичи
​

Как видно, за те пару лет, что прошли между составлением двух документов, служба Козичей полным составом перебралась в Язни. Также обращает на себя внимание то, что в лотевском списке у жителей первой службы указана фамилия - Скомороховичи. При этом прямого упоминания фамилии Субоч или Субочевич нет.

Далее в реестре 1546 года даются сёла с “братьями и потужниками” Пилипковичев.

село Борисовичи
​

На сегодняшний день деревни с таким названием нет, как не было её уже и в 19 веке, потому что на картах времён Российской Империи нет такого топонима в окрестностях Кривичей. Есть два вариант, почему так произошло. Первый - село впоследствии было разрушено, вымерло. Второй - село либо уже имело другое название, существовавшее параллельно с этим, либо потом заимело другое название. В качестве примера можно взять те же Язни, которые и Шиловичи вроде бы как.

Во второй службе этого села были, видимо, записаны уже сыновья Ивана и Петраша Ширков. А Остапко Коробчич, видимо, является родоначальником всех Коробчицев (или части, потому как у нас нет списка всех сёл имения Кривичи), которых в XIX веке будет уже не счесть в окрестностях Кривичей.

село Страховичи
​

Как и предыдущее село, Страховичи на данный момент отсутствуют на картах. Причины, возможно, те же. Достаточно трудно сопоставить лотевский список с реестром Волчкевича, по этой деревне. Всё зависит от того как интерпретировать слово Климята встречаемое в лотевском списке. Если это фамилия, тогда Грин Григоревич тоже Климята и брат Фёдора, и, возможно, Лазар тоже брат. Если же Климята это имя, то тогда это брат Фёдора, и, соответственно, Лазар и Грин могут быть уже не братьями. Я склоняюсь к первому варианту.

Ещё не ясно, являются ли Лазар Александрович и Лазар Трохимов одним и тем же человеком. Имя это было достаточно редким даже по тем временам, и встречается только в контексте села Страховичи.

Сами же Пилипковичи не ясно в каком селе жили. Из письма Жикгимонта Августа ко Льву Роскому указано, что они в количестве 2-ух служб остаются Петру Кишке. Возможно, они жили в селе, которое сейчас известно под названием Филипки.

Далее в реестре перечислены “братья и потужники” Некрашевичей.

село Наумовичи
​

На данный момент село отсутствует на карте. С большой долей вероятности все перечисленные люди имели фамилию Наумович, потому что Петраш и Левон были братьями и были записаны в лотевском списке в Уздригаловичах.

село Уздриголовичи
​

Тут интерес ситуации в том, что в лотевском списке у Ходора явно указано отчество, а реестр указывает на фамилию. И оказывается, что столь необычное название деревни получилось из фамилии, и видимо, ещё раньше, имени. Имя явно балтского происхождения. Возможные варианта: Уздригола, Вздригола, Воздригола.

Использование не христианского имени указывает на то, что этот самый человек, с таким именем, мог родиться ещё в XIV веке, когда большинство литвы ещё не было крещено.

Реестр вносит некоторую сумятицу в связи с наличием у Ходора сыновей Хведка и Хведца. Не совсем понятно, носили ли они одно и тоже имя, и если носили, то почему.

Реестр не содержит указаний на то, где жили Некрашевичи. Только из всё того же письма Жикгимонта Августа ко Льву Роскому известно, что за Петром Кишкой оставалось 2 службы Некрашевичей.

Также за рамками реестра, лотевского списка и письма остались семьи Комсичей и Глядовичей (Оглядовичей, Голядовичей). Они присутствовали в привилее великого князя Александра, но, видимо, во время разбирательства проживали в отдалении от пущи и в документы не попали.

После спорных “братьев и потужников” в реестре даются отчичи кривицкие. Т.е. давно принадлежавшие к Кривичам. Судя по тому, что в лотевском списке они упомянуты как осаженые в пуще за Наквою, то скорее всего, это их предков продал за 70 коп грошей Богдан Котел и его сёстры в 1491 году. Потому что именно на пущу за речкою Наквою Пётр Кишка показывал купчие.

село Курвиловичи-Увосовцы
​

К сегодняшнему дню эта деревня имеет название Осово. Забегая вперёд скажу что со временем, и даже довольно скоро (уже к 1606 году) название приняло современный вид. Вероятно, существовало несколько поселений, в которых жили Курвиловичи. И для указания конкретного села применялась уточняющая особенность. Похожий подход к именованию сёл можно наблюдать в Мядельском старостве. Там было село Азарки, которое со временем разрослось настолько, что три части этого селения стали носить собственные названия, Азарки-Пудовинки, Азарки-Дворище, Азарки-Старые.

село Кгилевичи
​

Эта деревня не представлена сегодня среди топонимов окрест Кривичей. Возможно, она была очень близка к Осову, и со временем влилась в неё, потеряв своё название.

село Половики
​

Деревня существует и ныне. По видимому, название получила от фамилии первых поселенцев. Только не ясно, это патронимическая фамилия или нет. Если патронимическая, то получается, было имя Половик. Но это как минимум странное имя. Разве что опять из литовского что-то. Куда более логично выглядит предположение, что это указание на род занятий их предка, и возможно, их самих. Как с теми же Язнями, где есть Телега и Тележич. Т.е. у какого-то их предка могла быть фамилия Половик, и уже от неё произошла патронимическая форма, записанная в лотевском списке. Опять же, если обратить внимание на фамилию людей, продавших эти земли Яну Юрьевичу Заберезинскому, то она была Котел (Коцел). Изначально, это было имя человека, жившего в первой половине XV века. Возможно, и тут наблюдается нечто подобное. Просто на сегодняшний день это имя не воспринимается как имя. Возможно из-за того, что ударение было на на последний слог: Половик либо же Половик

Ещё в качестве версии о происхождении фамилии Половикович, а равно и поселения Половики, можно рассмотреть привязку к топонимам. В бывшем Дисненском уезде было несколько гидронимов с подобным корнем. Речка Половка, вытекающая из озера Бельки. И речка Половица, протекающая мимо того же озера, но с другой стороны, южнее. И село Полово, которое находится на берегу Дисны, как раз между устьями Половки и Половицы. Возможно, предки Корнея, Мишки и Якова были из этих мест, и на новом месте, в окрестностях Княгинина, получили фамилию по старому своему месту жительства.

А теперь сведём имеющуюся информацию о сёлах и их населении в одну таблицу.

​

Общее количество спорных служб равно 27. Что в два раза меньше, чем указывал пан Лев Роский со своими подданным, которые называли цифру 60. Соответственно, если отталкиваться от полученной цифры служб и дворов можно предположить, что в 50 дымах при среднем размере семьи в 6 человек могло проживать 300 человек. Количество дворов в 5 службах неизвестно. Однако, можно по имеющимся данным предположить, сколько дымов могло быть в этих службах.

В среднем на одну службу приходилось 50 / (27 - 5) = 2,27 двора.

Значит в 5 службах могло быть 11 дымов. А значит, общее количество дымов могло составлять 61. Что очень близко к числу служб, названному как новоосаженные. Возможно, в документ закралась ошибка и Лев Роский с подданными имели ввиду именно количество дымов, а не служб.

Из упомянутых 9-ти сёл через без малого 500 лет продолжают существовать 5 из них. При этом нет уверенности в том, что оставшиеся 4 канули в лету всецело. Возможно, сегодня они носят иные названия, либо влились в другие селения.

В любом случае, всё также принимая средний размер семьи равный 6 можно заключить, что на территории между Княгинином и Кривичами на промежутке между 1543 - 1546 годами проживало около 366 человек.

Сегодня закончим рассматривать дело 354/0/10/384.

Два последних документа не содержат какой-то новой информации. Однако так же важны, так как закрепляют принятое ранее решение о возврате крестьян от Маркова к Кривичам.

Первый документ я бы назвал отчётом, написанным Юрием Якубовичем Волчкевичем, о том, что он провёл расследование по поручению Жикгимонта Августа, по итогом которого крестьяне были возвращены в Кривичи от Маркова. Он опять перечисляет все фамилии как упоминаемых в привилее Александра, так и фамилии их потужников. А также отмечает, что составил 2 экземпляра реестра возвращаемых людей, с их именами и количеством служеб и дымов в их сёлах.

З росказаня его кролевской милости господара нашего милостиваого Жикгимонта Августа з божей милости короля Польского, Великого князя Литовского, Руского, Пруского, Жомойтского, Мазовецкого и иных.

Я, Юрий Якубович Волчкевич, конюший и подконюший Виленский державца Волкинецкий и Лепунский, иж которы з люди и земли и пущу именя Кривицкого, малжонки его милости, пана Петра Петровича Кищича, пани Ганны Заберезянки, через комисарей от господара короля, его милости старшего пана отца господара нашого милостивого, высланых привернены и поданы были ку двору его кролевской милости Марковскому дорозсправы яко ж тых прошлых часов часов его королевская милость за чалом битен пана Петровым рачил мене так высылоти и приказати:

Иж бым ся я того справедливе а достаточне выведал, естли бы то была одна братя и потужники тых людей Кривицких, которым на привилею его милости славное памети короля Александра, суть пану Заберезинскому даны, и в нём менови те описаны, иж бых его кролевское милости около того достаточную справу дал, атакомя зарошанем его кролевское милости там выездил и того достаточне а справедливе доведовшися, иж то суть одна братя и потужники тых людей Кривицких. В том достаточную справу его кролевской милости дал, то пак его кролевская милость пан наш милостивый обачивши то, иж то суть одна братя и потужники тых людей Кривицких, зася его милость пану Петру Кищичу и молженцы его милости пани Ганне Забрезянце тыи села, тоесть братя и потужников: Терешкевич, Шаловичов, Малахвеевичов, Козичов и Субочевичов, а Пилиповичов братья и потужников Борисовичав, а Страховичов, а Некрашевичов потужников Наумовичов, и Уздригаловичов, и теж отчичов Кривицких Курвиловичов Увосовцы а Кгилевичов и Палавиков з людьми со всими их повиноватостями пану Розскому державцы Марковскому через лист свой господарский поступити ку Кривичом казал, имене его милость там до них уващим послал, а такомя водле листу его кролевской милости, который до пана Роского был в той речи писан и теж водле устного росказаня его кролевской милости тыи люди вышеи описаные Шаловичи, Малахвеевичи, Козичи, Субочевичи, Борисовичы, Страховичи, Наумовичи, Уздриголовичи, Курвиловичи, Кгилевичи и Половичи со всею их братею и потужники и со всеми их повиноватостями, так яко стародавна за панов Заберезинских бывало, подал. Якож вси ты людина реестр меновите списавши колко в котором селе служоб и дымов под печатю своею.

Один реестр пану Петру Кишце дал, а други в тоеж слово у себе заставил. Нежми што ся дочет пущи, которая на он час за выездом панов комисарев от его кролевской милости старшего пана отца господара нашего милостивого ку Маркову в держане подана, которую пущу пан Пётр по тых людех ку Кривичом своея быти менует, тое пущи господарь, его милость, з моцы своеи не выпустил, але заховал то, его милость, господарь до иншое науки своеи господарскои обно ж пану Петру и подданым, его милости, Кривицким в оную пущу уеждьяти и дерева на будованне и на дрова брати и входом их мети, неказал, его милость, им забороняти. И на то есми дал пану Петру сесь мой лист уващии под моей печатю.

Писан у Кривичах под лето божьего нарожаня 1546 месяца генваря и дня 20 индикт 4.
​

Но при всём при том, великий князь не выпускает пущу из своих рук. Однако использовать пущу для своих нужда крестьяне право имеют.

Видимо этот момент не давал покоя Петру Кишке. Владеть пущей хотелось всецело. Поэтому, видимо, и появился последний документ из этого дела.

Жикгимонт Август божью милостью кароль Польский, великий князь Литовский, Руский, Пруский, Жомойтский, Мазовецкий и иных.

Державцы Марковскому, пану ЛЬву Ивановичу Роскому.

Бил нам чалом паня Троцкае старостич Жомойтский пан Пётр Петрович Кишчич о том, што первей сего, которую пущу властную имения его Кривицкого присудили были в держание комисари ку двору нашому Марковскому, за росказаньем кароля его милости старшого пана отца нашаго, и до тых часов тая пуща его к Маркову на нас держана была. А так он листы привилею твёрдости свои перед нами госпадарем покладал абыхмо при оной пущи его заставити. Гдеж мы тых листов твёрдости привилею его огледали и того достаточне доведавшися и обачивши есмо иж тое к властным пуща пана Петра Кишчича, того именя его Кривицкого, и заховываючи его подле тых листов пирвилеев при онаи пущи Кривицкой его есмо зоставили. А про то приказуем тобе, абы еси вже оное пущи все так якося в собе мает яко властнае его к тому имению его Кривицкому от двора нашего Марковского поступило. И через то бы еси в тую пущу его не вступовал ся и лесничого своего в неи не всылал и дерева на потребы наши господарские и тех на потребы того двора нашего Марковского брати и людем нашим Марковским никотораго спустошеня чинити не казал и в нее уступатися не велел. Нехай он тую пущу держить яко властность свою водле листов привилеев твердостей своих которые на то перед нами вказовал конечна.

Писан у Вильни под лето с божьего народжаня 1547 месяца ноября 12, индикт 5
​

Т.е. где-то через год после визита Волчкевича, Жикгимонт Август приказывает Льву Роскому запретить своим подданным посещать пущу и каким-либо образом использовать её. Таким образом, тяжба, длившаяся 5 лет, решилась в пользу Петра Кишки. Пройдёт ещё примерно 5 лет и Пётр Кишка покинет этот мир, оставив намного меньше следов в общеисторичесом плане, нежели его сородичи. Однако следы его частной жизни,возможно, важнее. Потому как в этих документах застыли, как в янтаре, имена и фамилии обычных крестьян, живших без малого 500 лет назад.

Продолжим рассматривать дело 354/0/10/384.

На этот раз будет документ, который я с лёту ошибочно принял за инвентарь имения Кривичи 1546 года. На самом деле это реестр "братеи и потужники", которые по решению королевской комиссии 1544 года, были переведены из двора Кривицкого ко двору господарскому Марковскому. Составлен сей реестр был Юрием Волчкевичем, упоминаемым ранее в листе короля Жикгимонта Августа к державце двора Марковского Льву Ивановичу Роскому. В данном реестре перечислены люди, которых нужно вернуть обратно в имение Кривичи, причём имеется разбивка по фамилиям тех, чьими "братьями и потужниками" были данные люди, а также указаны сёла, в которых они проживали (по крайней мере возвращаемые).
Собственно сам текст реестра ниже.

Од лета божьего народжання 1546
Месяца генваря 20 день индикт 4


З росказаня его кролевской милости господара нашего милостиваго Жикгимонта Августа з божей милости короля Польского, великого князя Литовского, Руского, Пруского, Жомойтского, Мазовецкого и иных, я Юрий Якубович Волчкевича, конюший и подконюший Виленский, державца Волкиницкий и Лепунский (?), што его кролевска ясность, пан наш милостевый, рачил мне устне росказати есмо его милость своим господарским рачил росказати до державцы Марковского, пана Льва Роского писати, иж бы пан Роский в тые люди Кривицкие именя, его милости, пана Петра Петровича Кишки, воеводы Киевского, который через камисарей от его милости господара нашего милостивого старшого пана, отца его королевской милости, были ку двору его кролевской милости Маркову до розсправы привернены, и через мене Юрия Волчкевича, его милости пану Петру Кишце будут поданы, иж бы он от того часу в тые люди ничимся невступовал, а такомя которым села з людьми его милость пана Петра Кишку увязал и служебнику его милости Матысу Драминскому подал тыя вси люди, колко их служоб было, в котором селе, справедливо а достаточне, на рестр списавши ему есми подал.

Напервей Терешковичов братья и потужники, которые с ними в одном селе живут:
Шоловичи, Малахвеевичи и Козичи, пять служоб.

Язна​

Яков з братаничам Павлом Татарином, дымы два, одна служба.
Роман а Игнат Ратевичи, дымы два, одна служба.
Марко Гаврилович з Семеном, дымы два, одна служба.
Селивон, Ивашко Малохвеевичи з братею, дымы два, одна служба.
Микита а Иван Якововичи, Игнат Екимович Козичи а Денис чоловек прихожый, чатыри дымы, одна служба. А под тымиж людьми угол земли Рудовщины пусто лежит бо то их одна земля.

село Субочевичи​

Карп, Семён, Занко, Сергей Ивановичи, чатыри дымы, одна служба.
Павел Василевич, один дым, служба.

Пилиповичов братья и потужники
село Борисовичи​

Остапко Коропчич, один дым, служба.
Левон Ивашкевич, Ондрей Петрашевич, Яков Пашкевич, дымы три, одна служба.

село Страховичи​

Грин Хведорович, Хведор Климачич, дымы два, одна служба.
Лазар Александрович, Левон Зимодра, дымы два, одна служба.
Ермак Гриневич, один дым, служба.

Некрашевичов потужники
село Наумовичи​

Степан Наумович, Густин, Мартин, а Илья Петрашевичи, а Микула, Димид Левоновичи Наумовича, дымов шесть, одна служба.

село Уздриголовичи​

Ходор Уздриголович, сыны в него чотыри: Хведко, Осип, Хведец (?), Сак, дымы три, одна служба.
А дяткевич его, Супрон, на одной же службе был, апроч зшол.

Тых теж людей потужники отчичи Кривицкие
село Курвиловичи Увосовцы​

Микита а Малашко Курвиловичи, дымы два, одна служба.
Григор Степанович, Занко Роткевич, Хведко Романович, три дымы, одна служба.

село Кгелевичи​

Иван Семенович, дым один, служба.
Осип а Игнат Семеновичи, дымы два, одна служба.
Григор а Игнат Микуличи, дым один, служба.
Ротко Кгилевич, дым один, служба.

село Паловики​

Корней а Иван Малеевичи, дымы два, одна служба.
Опанас Мишкевич, Микита Яковович, дымы два, одна служба.

Тые верхуписаные люди со всею их братею и потужники, и со всеми их землями пашными, и сеножатными, и их службами данными грошовыми и медовыми, и со всеми их повиновастями, водле давного обычаю, так яко за панов Заберезинских бывало, его милость пана Петра Петровича Кишку увязал и подал.

Штося дотычет пущи, которая на он час за выездом панов комисарем от его кролевской милости старшого пана отца господара нашего милостивого ку Маркову в держане подана, которую пущу пан Пётр по тых людех ку Кривичам своея быти менует, тое пущи господар, его милость, з моцы своей не выпустил, але заховал то, его милость господарь, до иншое науки своей господарской, однож пану Петру и подданным его милости кривицким, в оную пущу уезждьати и дерева на будоване, и на дрова брати, и входов их мети, неказал его милости им забаронати, ку которому ж реестру я и печать свою приложил.
​

Данный документ - ценнейший источник информации о структуре крестьянских сёл в середине XVI века в нашем Вилейско-Мядельском микрорегионе, и требует более пристального анализа!

Сейчас же, я хочу обратить внимание на то, что "братия и потужники" не обязательно жили в одной деревне с теми, чьими "братьями и потужниками" они являлись. К примеру, взять тех же Терешковичей. Я пока помещаю их в район современных Терешек. Их же потужники записаны, одни в Язнях, вторые в Субочевичах. Если предположить, что описанные сёла находились на тех же местах, что и сейчас, то, как может видеть знакомый с местной географией человек, они были не в пятиминутной доступности.

Также хочу отметить, что в принципе, чтобы получить некое подобие инвентаря куска земли между Кривичами и Княгинином, можно сопставить этот документ с ранее обработанными мною документами 384 дела и выписать всех, не только тех, кто был возвращён, но и тех, кто по привилею был оставлен за Кривичами.

Ну и с большой долей вероятности, в данном реестре названия сёл - это отсылка к фамилии её населения. Например, возьмём село Наумовичи.

нужно читать как Микула и Димид сыновья Левона Наумовичи.
Я думаю, в Борисовичах дело обстояло также, только явно указание фамилии как "Борисовича" нет.
Но это всего лишь предположение. Нужно более тщательно сопоставить разные документы данного дела, чтобы делать определённые выводы.

Продолжаем разбирать дело 354/0/10/384.

Решение великокняжеских комисаров в споре о принадлежности земли, пущи и людей там живущих, не было окончательным. В конечном счёте, Пётр Петрович Кишка имел документы на всё на это. И может быть они были не так прочтены. Вероятно, он обжаловал предыдущее решение, вынесенное в 1543 году. Потому что следующим документом в деле 384 идёт письмо Жикгимонта Августа Льву Роскому. Приведу его полностью, без сокращений, разве что с моей разбивкой. Как обычно документ представляет собой простыню текста, с малым количеством знаков препинания.

Жикгимонт Август божою милостью король Польский и великий князь Литовский, Руский, Пруский, Жомойтский, Мазовецкий и иншых.

Державцы Марковскому пану Льву Ивановичу Роскому и иншим державцам Марковским, хто и на потом будет тот двор наш Марков от нас держати, што есмо первей сего от пана Петра Петровича Кищича справу мели о том, иж который людей и земли и пущу именя Кривицкого малжонки его, пани Ганны Заберезинской, который рекомо за панов Заберезинских к имению Кривицкому от Маркова без данины забраны. И через комисарев короля его милости пана отца нашего, закомисеями его милости высланых, поданы были у держане ку двору нашему Марковскому. Для нестатья жоны его ку праву яко отчичики того имения нарок от его кролевской милости зложёный и пану Петру Кищичу у комисяих его милости ознаменые до росправы и до отложеня накладов (?) подданых наших Марковских, который они ведучи ото кобы с паном Петром нальжили, так яко ширей тая реч усправе оных комисарев есть описана, где ж первш сего пан Пётр Кищич даючи нам коло того справу поведил перед нами,

Иж на он час тые комисары властные люди имения Кривицкого, которые на прывилею латынском дяди нашего короля его милости Александра меновить суть описаны, тоесть Некрашевичи, а Глядовичи, а Пилиповичи, а Комсичи, и Терешковичи и братию их по обеим сторонам реки Сервечи в Куренцы.

За всими тых людей потужники которыи в земли уходы стародавна мают к тому двору нашему Маркову заехали толко штось троха тых людей для знаку привилея же бы рекучи преся, он водле привилея тые люди мел держати при нем зоставили, на што он и тот привилей короля его милости Александра перед нами вказывал, на котором тый люди вышей писаные з братею и с потужниками своими суть описаны.

Просячи нас а бых мо казали тых людей водле привилея его зася к тому имению их Кривичам поступити. Як жо мы з оного поступу тых комисарей, которые там выжедуали магочи того справу же они, тые люди, которые пан Пётр з малженкой своею на привилею мают, предся при них зоставили, только они тых ку двору нашему Марковскому в держане до права подали, которые в оном привилею их не описаны.

Одно записано в Заберезинских на землях наших тамошних и на пущах прибавлены. А в де же хотячи есмо певную ведомость того мети отъеханы будут тые люди от пана Петра, которые он на привилею своем меновите, описаныи мает обо ни, послали там конюшего Виленского державцу Волкиничского и Олтунского, пана Юрия Якубовича Волчковича, которому и выпись з оного привилею короля его милости Александра и выпись поступу справы комисарской дати есмо казали, и велели ему там до тых людей Некрашевич, Голядович, Пилипкович, Комсич, Терешкович выехати, и отомся пильне, правдиве, а достаточне выведати и пописати и нам справу о том дати.

Держит ли пан Пётр зуполна тые люди свое, которые ему в том привилею описаны з братею и потужниками их яко в справе комисарской описано чили не держит, а взятол ему будет што от того привилея ку кривде его обо ни.

И тобе теж есмо, яко державцы тамошнему, так же через лист наш росказали же бы еси с паном Юрьем Волчковичом сам до тых людей выехал и их ему оказал, што пан Пётр тых людей держит, а которых к двору Марковскому до права привернено.

Где ж пан Юрий Волчкович за росказанем нашим там до тых людей восполок с тобою ездил и тогося доведывал, и тых часов под верою своею колотого он нам справу дал и поведил их.

Штося дотычет тых людей на привилею описаных: Терешкович, Пилипкович, Некрашкович з братею и потужники их, оно де тых Терешкович одну службу людей пану Петру заставлено, а братию и потужников оных Терешковичов на имя Шоловичи, Малофеевичи, Козичи и Субочевичи, которые з оными Терешковичи на одной земли и на одном уставе седят от пана Петра узять.

А Пилипковичи две службы людей ему ку Кривичам зоставен, а взять ку Маркову братю и потужники их Борисовичи, а Страховичи, которые такжо на одной земли и на одной уставе с ними седят.

А Некрашкович пану Петру две службы людей зоставлено, брати и потужники Наумовичи и Уздрыголовичи ку Маркову привернены, которые з ними такжо на одной земли и на одном уставе седят.

Как до многие люди наши Марковские и теж некоторые бояре тамошние суседи околичные перед ним сознавали, иж тые люди, которые з оного суда комисарского к Маркову взяты панам Заберезинским здавна служили, а суть властные братея а иншие потужники тых людей, на привилеи описаных, Терешкович, Пилипкович, Некрашкович, и з ними тые братья и потужники их на одной земли и на одной уставе з давных часов седят.

И не суть людьми ново осажеными от панов Заберезенских яко в том первом королю его милости пану отцу нашему справа была дана яко ж де з ужо тому колко десят лет еще за державцу Марковского пана Мордаса, которыи от короля его милости тот двор держал, такжо тые люди от пана Заберезинского были взяты и ку Маркову привернены, и потом король его милость тотся доведавши, же тые люди пану Заберезинскому даны, росказал ему их зася поступити и от тот де часов они панам Заберезинским служили.

Иж людем в тот жо час, подданые наши Марковские, перед паном Юрием жаловали на боярина пана Петрова Кищича, Рокгинского, их он на земли нашой Марковской осел и трёх человеков за собою осадил.

А над то, которые люди властные отчичные Кривицкие на имя Курвиловичи, Кгилевичи, а Половики, о кром того привилея, на он же час за тым выездом комисарским от пана Петра так жо за нестанем малжонки его ку праву взятые и ку Маркову поданы.

Ино пан Юрий Волчкович дал нам в тои справу иж такжо постороние люди перед ним поведали што ж они здавна з веку ку имению Кривицкому панам Заберезинским служивали и седят на властном кгрунте Кривицком а к Маркову николи не прислухали.

Ино мы от пана Юрия Волчковича справу в тои в земши и с паны радами нашими намовивши и розумеючи в том быти реч слушную, кгдыж ся то знашло и оказамо, иж тыи люди, которые з выезду оних комисарей до права в держание ку Маркову были поданы, суть властные братья и потужники тые люди, которые на привилею меновити описаны, а не иншие люди на кгрунте нашом Марковском ново осажены е около чого люди посторонние сознавали, иж то суть властные люди панов Заберезинских и прислухали и служили ку Кривичом, а есть братия и потужники тых людей, которые на привилею стоят описаны и з ними на одных землях и на одных уставах седят.

Так теж и тые люди Курвиловичи, Кгилевичи, а Половики есть властные отчичи Кривицкие, а ку Маркову николи не служили. Виделься нам пана Петра водлуг того привилея короля его милости Александра при тых людех заховати, для чого ж послали есмо там тогож пана Юрия Волчковича и казали ему тые вси люди, которые через оные привилеи у него были взяты, тоесть братия и потужники Терешкович, Шолович, Малохвеевич, Козичи и Субачевичи, а Пилипковичов братию и потужники, Борисович, а Страхович, а Некрашковичов потужники Наумовичи и Уздриголовичи и тых теж людей отчичов Кривицких Курвиловичов Увосовцы, а Кгилевичов, а Половиков и их потужников, которые с ними на одных землях и на одных службах седят, и которые в тот же час от Кривич ку Маркову за тым выездом комисарским были поданы, и штося незнашло абы они люди Марковские мели быти зася пану Петру в моц и в держане подати со всеми службами и повинностями тых людей потому яко они и первей панам Заберезенским служили.

И ты бы о том ведал, и вжо от того часу яко тот лист наш будет тобе дан, в тые во вси люди высше мененые ничимся не вступовал и пану Петру их поступил. Нижли штося дотычет пущи которая на он же час за выездом тых комисарев короля его милости пана отца нашего ку Маркову в держане подана, и которую пан Петр водле того привилея короля его милости Александра своею по тыж людех ку Кривичом быти менучи, ино мы на тот час еще тое пущи пану Петру не поступуем, однож бы еси вжо от того часу пану Петру и подданым его в оную пущу уеждчати и дерева на будование и на дрова брати и входов их мети им не заборонял, и во вселеся водлуг того росказаня него заховал, а ведже бы если тои пущи и еще з моцы своей не выпускал до иншое науки нашое.

А штося дотычет оного боярина Рокгинского пана Петрова, на которого перед ним люди наши жаловали, иж он з людьми своимим на кгрунте нашом осел за тым часу иншого комисарей наших там высшеи справедливость тому вчинити кажем и естли ся то знайдет же оный боярин и люди его на кгрунте нашом Марковском осели, тогды он будет повинен их оттоль знести, а нам господарю того кгрунту нашого поступити


Писан у Вильни под лето божо нарожаня 1545 месяца декабря дня 16 индикт третий

Валериян (?) писарь​

Комиссия короля Жикгимонта Старого вынесла решение, что Петру Кишке надлежит вернуть ко двору Марковскому людей, которые в привилеи короля Александра небыли упомянуты. И по всему получалось, что это были "братия и потужники" упомянутых в привилеи семей. Кстати, из текста видно, что привилей был писан на латыни.

Пётр Кишка запросил ведомость с перечислением того, кто остаётся, а кто должен "отъехать" ко двору Марковскому. Поэтому Жикгимонт Август посылает к имению Кривичи конюшего Виленского Юрия Волчковича, чтобы тот хорошенько разузнал ситуацию на месте. Т.е. ему следовало наведаться ко всем упомянутым в привилее семьям и установить кто там "братия и потужники", а кто носитель основной фамилии.

Юрий Волчкович это сделал, отделив одних от вторых.

Однако, по ходу дела, многие люди Марковские и бояре околичные рассказали, что все эти люди с давних пор служили Заберезинским. И что ещё при державце Марковском Мордасе была похожая ситуация, и часть людей было привернуто ко двору Марковскому. Однако как Жикгимонт Старый проведал про это, вернул людей к Заберезинским. И те люди, что за рекою Наквою, тоже были людьми Кривицкими. Более того, даже отчичами.

По этому поводу Жикгимонт Август призвал своих панов рады, которые вынесли решение об отмене решения колишней комиссии. И люди остались на своих местах с правом использовать пущу.

Продолжим изучение фонда Радивилов, хранящегося в AGAD.

В сегодняшнем посте рассмотрим дело с шифром 354/0/10/384. Оно включает в себя 5 отдельных документов, охватывающих 1544 - 1547 годы и касающихся спора о землях и людях на них проживающих, между державцем Марковским, Львом Ивановичем Роским, и Петром Петровичем Кишкою, владельцем имения Кривичи.

Сразу хотелось бы уточнить, что данный период связан с датой создания документов. В некоторых из них описаны события более ранние.

Тут стоило бы напомнить о ранее рассмотренном деле о бобровых гонах, между Яном Петрашевичем Монтыгирдовичем, владельцем Куренца, и Яном Юрьевичем Заберезинским, владельцем имения Кривичи, записанное в промежутке между 1460 и 1467 годом.

Из него стало известно, что до Юрия Римовидовича Заберезинского Кривичами владели князья Корибутовичи. Собственно сам Корибут и далее его сын Фёдор. После, имение Кривичи переходит каким-то образом к братьям Римовидовичам, Юрию и Олехне. А затем уже их дети владеют разными частями этого имения. В том числе и Ян Юрьевич, который получает свою часть до или около 1460 года.

Тут, кстати, хотелось бы отметить, что дело о бобровых гонах - первый письменный источник, в котором упоминаются Кривичи (по крайней мере на данный момент). До сих пор, как в Википедии, так и в энциклопедии "Гарады і вёскі Беларусі", первое упоминание Кривичей датировалось 1493 годом.

Что происходило в промежутке между 1460 и 1493 с имением известно мало. Единственным источником, в котором можно было почерпнуть косвенную информацию о периоде до 1493 года был привилей великого князя Александра, подтверждающий купчие Яна Юрьевича Заберезинского на земли в том числе в Кривичах и Княгинине. Так, мы знаем, что до 1493 года часть Кривичей была выкуплена у двоюродного брата Яна, Андрея Олехновича Римовидовича. Впрочем, в том же привилее указано, что не только у него, но и его братьев. Так же, у Богдана Некрашевича и его сестры, была выкуплена часть земель около Княгинина, которые граничат с Кривичскими землями.

Дело же 384 может пролить больше света на этот период и поможет ответить на вопрос, каким образом имение Кривичи перешло во владение рода Кишек.

Первый документ из этого дела объёмен и состоит из 12 страниц, исписанных старо-белорусским письмом.

Я позволю себе привести этот текст без сокращений, в том виде, в котором я его прочитал. Не претендуя на абсолютную точность прочтения и расстановки знаков препинания, которые, к слову, практически отсутствуют в оригинале. Длинное исходное полотнище текста я так же позволю себе разбить на какие-то логические части, после каждой из которых буду давать комментарий.

З росказаня господаря кароля и великого князя его милости Жикгимонта, мы, комисари Василий Тишкович, староста Менский, а Кмита Кунцович, державца Вилкомирский и Оникштенский, а Олехно Федорович кравец, тивун и городничий Троцкий, высланые нарок на доложеный завитый за комисеею господарскою и за принятьем року положеного пана Петра Петровича паняти Троцкого, старостича Жомойтского за двонадцать недель тоесть от Трёх Кролей минулого свята которыи тыми разы припал повеликой ночи на святой недели в суботу лета божего нароженя тисяча пятсот чотыр десят третего месяца марта тридцатый день индикта первого.

Приехали есмо до людей господарских волости Марковской до села на имя Лотевичов и кгде с мы обославшися с паном Петром Петровичом Кишчичом выехали восполок на местца, где нас державца Марковский пан Лев Иванович Роский и подданые господарские етого села Лотевич привели над реку Накова, где впал у неё Чорный Ручей.

И обличне стоячи перед нами с паном Петром жаловал нам пан Лев Иванович Роский с поддаными господарскими Грыгорем а Щастом Шадыревичом и са всею братею их того села Лотовского:

Тым обычаем иж Пётр его милость держит именя Крывичи Великие ку которому именю немало кгрунту двора господарского Маркова забрано, и привернено пущи господарское, и в той пущи осажено шестьдесят служеб людей, и бобровые гоны людей господарских поотнимано, и теперь то его милость к оному именю невеми в которыи обычаи держит, а так рад бых ведал за которым правом то мает. И просил абы листы и твердости на тот кгрунт и на тыи люди отои пущи осаженыи перед нами положил и судеи водле комисеи господарское ознамил.

И вказал и поведил пан Роский и люди господарские, иж то где ваша милость стоит на правой и на левой стороне и за Наков реку то всё есть кгрунт Марковский, а пуща господарская якося у своих границах мает.

Пан Пётр мовил иж ся та ку тому праву неготовал, а ни комисареи своеи руки брал и просил нас а бых мо так зрамени господара короля его милости яко и его того досмотрели мы смы ся в том его милости вымовили его милость присадил к нам земян господарских Яна Кабригаловича а Юрья а Миколая Котлов.​

Как видно из текста, 30 марта 1543 года, великокняжеская комиссия приезжает в село Лотевичи для принятия решения по Петру Петровичу Кишке, старостичу Жамойтскому (т.е. его отец Пётр Станиславович Кишка был к тому моменту старостой Жамойтским), владельцу имения Кривичи Великие. Дело в том, что Пётр Петрович обвинялся в незаконном присвоении земель и пущи, господарского (великокняжеского, государственного) имения Марково. Державца Марковский, Лев Иванович Роский, вместе с подданными великокняжескими приводят комиссию к реке Накве, где в неё впадает Чёрный Ручей. И указывает что спорная земля расположена как по правую, так и по левую руку, а также за рекою Наквою. Сегодня Чёрный Ручей не отслеживается на картах, видимо за 500 лет пересох.



Либо впадал в Накву в одном из обведённых мест, где после провели мелиорацию. По тексту дела, который будет приведён ниже, косвенно станет понятно, что земли “за рекою Наквою” это про её северный берег, т.е. Чёрный Ручей впадал с юга.

В спорной пуще было “осажено” 60 слежеб. Если принять во внимание, что в среднем служба состояла из двух, трёх дворов, получается около 120 - 180 дворов. На один двор в среднем приходилось 6 человек. Значит на спорной территории могло проживать 720 - 1080 душ. Внушительное количество, даже если рассматривать нижнюю границу. Среднее количество дворов в службе и среднее количество душ во дворе взяты из книги историка Носевича Вячеслава "Традиционная белорусская деревня в европейской перспективе"

От Петра Петровича требовалось предоставить “листы твердости”, которые бы подтверждали его имущественные притязания. “Листы твердости” - это документы, имеющие на себе твёрдые оттиски печатей особ, упоминаемых в документе. Аналог современной гербовой печати. Т.е. это могли быть великокняжеские привилеи либо же купчие, заверенные печатями.

Однако, как я могу понять из последнего абзаца, Пётр Петрович был неподготовлен к приезду комиссии прося отсрочки (?).

Пан Роский во сполок з людьми господарскими описаными положил перед нами минуту доную ему з листу господарского от пана Петра, отрочаючи первый рок который был положен от пана Роского за двонадцать недель и от откладаючи его на иншую двонадцать недель которую минуту всем нашом листе слово у слово казали написати.


/лист от Жикгимонта Старого/

Жикгимонт божаю милостию король Польский, великий князь Литовский, Руский, Пруский, Жомойтский, Мазовецкий и иных.

Державцы Марковскому пану Льву Ивановичу Роскому

Присылал к нам пан Пётр Петрович Кищича поведаючи отом што з тых часов, недавно прошлых, за листы нашими комисеиными, рок земский за дванадцать недель положон, о забрание кгрунту двора нашого Марковского ку именью его Кривичам, которое ему тыми разы па жене его от маршалка нашего державцы Сомилишского, пана Яна Яновича Заберезынского недавно в руки его пришло. Который же день рок зложеный вжо есть поблизу, где на оных комисеях росказаня нашо ему описано, же бы он на том року подданым нашим Марковским в тых кривдах их достоял и листы твердости которые бы он на тот кгрунт все бы мел на том же праве перед комисарами положил, а оден теперь на оный рок зложоный за тыми комисеями нашими об оныи кгрунте Марковскии жадного права вести не может с тых причин иж деи пан Заберезенскии ачо колвек именеи жо не его поступил, нижли листов твёрдости на тыи именья прислухаючи ему непоотдавал аж до сих часов а ему тых листов твердости у себе немаючи.

Нелзя в тое право с поддаными нашими Марковскими уступовати для чого ж жеда нас абыхмо его с тых причин с теперешнего року вым воли... а далеи его помкнули на которыи бы он тых листов твердости досягнул про то ачо колвек пану Петру за тыми листы нашими камисеиными рок земскии дванадцать недель зложон а кодыж еще пан Заберезенски тых листов твердости на именья жоны его прислухаячих ему непоотдавал а он тых листов в себе немаючи оного права вести неможет.

Мы стых причин нехотячи справедливости его уближити оного року далей ему помкнули откладаем тот рок от Трёх Кролей пришлого свята которое в ындикте первом будет за двонадцати недель в тоиж месяцы и под тымже способом яко первший рок тому был зложон, на котором же року от нас зложеном пан Пётр будет иже повинен в тых всих речах водле первших комисей наших права достояти и листы твердости на оныи кгрунт перед комисарами положити.

И ты жы о том ведал и вжо на теперешний рок за оными комисеями нашими зложоныи комисареи там не выводил и подданым нашим к томуся року готовати невелел.

Нижли бы еси пущи нашое Марковское боронил и недапускал з оного именя Крывич в нея ся уступовати и ее пустошити а того бы еси року зложоного теперешнего был.

Писан у Кракове под лето Божага нароженя тисяча пятьсот чотыр дясят второго месяца сентября двадцать девятого дня индикта первыи , Михайло писарь​

Пан Роский же предоставил комиссии лист от Жикгимонта Старого, написанного в Кракове 29 сентября 1542 года. Из него становится понятно, что тяжба началась ранее и пан Пётр Петрович уже получал отсрочку на рассмотрение комиссией его вопроса. Отсрочка нужна была для истребование “листов твёрдости” на спорные земли от Яна Заберезинского, отца жены Петра Петровича. Таким образом становится понятно, что Пётр Петрович Кишка получает имение Кривичи как пасаг от своей жены, дочери Яна Яновича Заберезинского, сына Яна Юрьевича Заберезинского.

Затым пан Пётр поведил через урядника своего Крывицкого Щасного иж я и тому двору двои люди маю отчизныи и выслужоныи предков жоны моее, а то ест пуща где ваша милость стоите выслужоная, а на той стороне реки Накви ест купленино у панов Котлов предков же жены моее и положил перед нами привилей славное памяти короля великого князя его милости Александра полатине напаркамене писаныи подмоестатно печатю, а други лист оказал его милость паперныи нынешнего господаря нашого и великого короля его милости Жикгимонта писаны да пана Мордаса Мишковича будучи на он час державцы Марковского которогом привилея и листу копеи взяли под печатью и с подписом руки его милости властной.​

Как видно, Пётр Петрович всё же предоставил документы. Пуща, где стояла комиссия, была “выслужона” предками жены Петра, а пуща на той стороне реки Наквы была куплена предками жены у панов Котлов. Информация об этом была отображена в пергаментном привилеи великого князя Александра, и бумажном листе Жигимонта Старого к колишнему державцу Марковскому, Мордасу Мишковичу. Оба документа были скопированы комиссией, однако рассматриваемое дело их не содержит.

Пан Роский домогался ка пану Петре ега милости, есть ли бы еще его милость мел больше листов на выслугу на пущу и люди кгрунту Марковского и его милость поведил иж на выслугу больше того листов жадных не маю, аж то ся дотычет на ту сторону реки Накв, и на то листы мои купчие предка жоны моее и вказал нам, с которых есмо такеж минуты взяли як и первые и тыи вси минуты всем нашом листе выписали слово у слово.​

Однако пан Роский не унимался, требуя больше документов. 60 служб - цифра не малая. И пан Пётр предоставил купчие на землю за рекою Наквой, с которых также были сделаны копии. И они, в отличии от привилея, попали в документ.

/купчая от сестёр Некрашовых/

Перед всеми почестливыми людьми которые нас есть наши листы смотрят или чтучи его вслышат.

Сознаваем сами себе, сим нашим добровольным листом я, Ганна Некрашова дочка Тавнутевича, и я, Кахна Накрашова ж дочка, обедве мы сестренки посполито и з детьми нашими Лаврином, а Адамом, а Яном, а Бернат, а Юхна, а Мартин и со всеми нашими детьми продали есмо вечно обеи, пану Яну Юревичу маршалку короля его милости наместнику Полоцкому, землю свою, брата нашого небожчика Мартинову делницу отчину и дедину у Крывичах и Кнегинину з людьми и сеножатями и з бортью з ловы и з реками со всем так долго и широка как небожчик брат наш держал, а собе там не заставляючи ничого. А взяли есмо у его милости за все тое двадцать добрых широких грошей.

А потом нам, зверху писаными Ганне а Кахне, и детям нашим и ближним нашим под паном Яном его милостью и под его милостю панею и под их милости детьми тое земли непоискивати ни одным правом светским и духовным. А есть ли бы черес то хто з нас хотел то рушати, тот даст где пятдесят коп грошей. И на то есмо сесь наш лист дали.

А притом были добрые люди пан Жикимонт Некрашевич, а Иванко писар наместник Жупранский пана Миколая Радивиловича воеводы виленского, а Якуб Петкович, а Гридко Черищо, а Петрашко а Воитко Кутевичи, а Богдан Некрашевич Котловича, а Некраш Илкутевич и инших было добрых людей досыть. А для лепшое твердости я Ганна к сему нашому листу печать свою приложила, а я Грынко Волкович за жену свою печать свою приложил.

Я, Ганна а Кахна, просили есмо тых добрых людей пана Жикимонта Некрашевича, а Ивашка писара, а Якуба Петковича, а Грыдко Черища, а Петрашка а Воитка Кутевичов, а Богдана Некрашевича, а Некраша Илкутевича штобы оны к сему нашому листу печати свои приложили и их милость печати свои приложили.

писан у Волянех мая двадцать первый день индикта девятый.​

/купчая от Богдана Некрашевича/

Перед всеми почестливыми людьми которыи насес наш лист посмотрят или чтучи его вслышат, сознаваем сами на себе, сим нашим добровольным листом я, Богдан Некрашевич Котловчича, и з женою своею и з детьми нашими станком продали есмо вечно обеи пану Яну Юревичу маршалку короля его милости наместнику Полоцкому и пане его милости и детям их милости землю свою отчину и дедину у Крывичах, Кнегино и небожчика брата своего Ондрушкову делницу што на мене перешла з людьми и з сеножатями з бортью з ловами и з реками и з зо всим стым так долго и широко как же есмо сами держали а собе там не зоставляючи ничого. А взяли есмо у его милости за все тое пяддесят коп добрых широких грошей. А потом мне Богдану и жоне моей и детям нашим и ближним нашим под паном Яном его милостью и под панею его милости и под их детьми ниодным правом духовным и светским того непоискивати. А естьли бы через то хто з нас хотел тое рушити, тот дасти господарю сто коп грошей. И на тое есмо ему сесь наш лист дали.

А при том листе были добрые люди пан Жикимон Некрашевич, а пан Ивашко писар наместник Жупранский воеводы Виленского пана Миколаев, а Якуб Петькович, да Грыдко Царища, а Грынко Волкович, Петрашко а Воитко Кутевичи, а Некраш Илкутевич и инших было людей добрых досыть. А для лепшое твердости я, Богдан, коему моему листу печать свою приложил есмо и просил есмо людей добрых пана Жикимонта Некрашевича а пана Ивашко писаря а Грыдка Царища штобы они к сему моему листу печати свои приложили и их милость печати свои приложили.

Дан у Волянех мая двадцать первый день индикта девятыи.​

Это и есть те самые купчие, которые подтверждал великий князь Александр в 1493 году. Исходя из того, что 1493 год это 11-ый индикт, можно предположить, что земля в Княгинине и Кривичах была продана Котлами в 1491 году. Почему не ранее? В документах упомянут Миколай Радзивилл, воевода виленский. Судя по всему, это Миколай Радзивилл Старый. В Википедии пишут, что воеводой Виленским он стал в начале 1491 года.

В любом случае, эти купчие, ценный источник по истории Княгининских земель в XV веке.

Во-первых, земля эта была не только отчичной, но и дедичной. Т.е. ещё дед продающих эти земли, Котел, ими владел. По информации из той же Википедии, Котел, в 1440-1443 годах получает имения Смыкаў, Камарын і Зазарце в Крамянецкім павеце от великого князя Казимира. Другой информации на поверхности о нём нет, нужно искать. Но главное, что становится ясно, что он действовал в первой половине XV века. Земли в Княгинине получил, видимо, от того же Казимира, а может и ранее от Витовта или Жикгимонта Кейстутовича. Большое количество Котелов в 1491 в районе Княгинина намекает на то, что Княгинин мог быть этаким родовым гнездом для них. Богдан с сестрами продали только свои доли. В XVI веке Котелы всё ещё упоминаются как владельцы земли в Княгинине.

Во-вторых, Богдан и сёстры владели частями, которые граничили с Кривичами. Причём части их включали и дельницы уже умерших к тому моменту братьев, Мартину у Андрею. Вообще, можно составить небольшое древо для этой линии Котелов.

Родоначальником был Котел. Который имел по крайней мере сына Некраша. У этого Некраша было достаточно широкое потомство. Сыновья Мартин (ум. до 1491), Андрей (ум. до 1491), Богдан, Жикгимонт, дочери Ганна и Кахна. К 1491 году Богдан Некрашевич Котел был женат и имел детей. Ганна также была замужем за некиим Тавнутевичем. Кахна также была замужем, муж - Грынко Волкович. Ганна и Кахна имели детей, которые перечислены в купчей, но не ясно кто из них кому принадлежал.

В-третьих, есть упоминание цены, которую Ян Юрьевич Заберезинский заплатил за землю Котлов. Часть сестёр Ганны и Кахны была оценена в 20 коп добрых широких грошей. Часть Богдана была оценена в 50 коп таких же добрых широких грошей. Я полагаю, что стоит написать отдельный пост с подробным разбором того, как из этих сумм получить оценки площади проданных земель и количества данников, которые эти земли обрабатывали. Нужно только найти где-то цены, которые были в ВКЛ в 1490-ых.

В-четвёртых, данные купчие не содержат описания продаваемого. Ни названий сёл, ни имён держателей служб, ни каких-либо других привязок к географии. Возможно, к купчим шли реестры, однако они не упомянуты. Ну, либо в 1491 году всё держалось на честном слове, в прямом смысле. И стороны знали что они продают и покупают, а перечень свидетелей, которые присутствовали при продаже и приложили свои печати, указывает на то, что они могли быть соседями для совершающих сделку. И так же знали объект сделки. Это, кстати, потом оказывало медвежью услугу наследникам. Собственно, и эта комиссия рассматривала как раз такой случай. Вроде документы есть, и в них даже что-то упомянуто, но конкретной информации мало.

Пан Роский поведил ... от привилеи и лист прислухает дому панов Заберезенских, а теперь ту не бачил дому пана Заберезинского никого, а ни панее товей милости покам твоя милость тое именье маешь.

Якож и сам твоя милость листы господарски до мене принес ку от роченя року у котором твоя милость выобразил иж тое именье маешь по жоне своей к тому теж ачо колвек с того привилея кат отчас малос вырозумене вшакже то поведам штом потросе зрозумел.

Иж люди имен, а ни селы у привилеи неописаны, едно згола Некрашковичи, а Ядовичи, Пилиповичи, Комсичи, Терешковичи в повете Куренском. И к тому теж штося дотычет иж у привилеи выображено абы тыи люди седели обапал реки Сервечи. А тые люди неседят обапал реки Сервечи а ни тоесть кгрунту Куренский едно Марковский, а седят у мили и далей и в полумили и в колку верстах, а на инших реках и на суходолах и с колодезеи воду берут, а обапал реки Сервечи нихто с них не седит.

И бых бачил ту отчичу або отчину панею твоеи милости панью Заберезинскую и тому привилею належачу веле бых мел и тому мовити и готов бых о сего того слушьным довдам подле стоут сумежники граничнимыми довести нижыли отчички панее твоеи милости тут нет.

И просил нас зато абы был захован водле права нота тут тот кгрунт Марковский и што пря идет был привлащен ку двору господарскому Маркову​

Ознакомившись как с привилеем, так и с купчими, пан Роский указывает, что документы не содержат конкретики. Он указывает, что в привилее указаны только “згола” т.е. общё Некрашковичи, Ядовичи, Пилиповичи, Комсичи, Терешковичи в повете Куренском. Вероятно имеются в виду названия сёл-служеб, которые получались из фамилии людей, который там жили. Из этого перечисления только Пилиповичи и Терешковичи твёрдо можно соотнести с современными Филипками и Терешками в окрестностях Кривичей. Также он указывает, что в привилее эти сёла-службы-фамилии были посажены возле Сервечи. В то время как на момент тяжбы, 1543 год, они где угодно, только не возле Сервечи. Ну и ещё, пан Роский, озабочен тем, что документы относятся к дому Заберезинских, и неплохо было бы саму панну жонку Петра Петровича к сей комисси привлечь.

Пан Петр его милость поведил, иж вкомисеи господарскои неописано а бых я мел жону свою ку праву предвшею милостью тут становити а ни в том теж листеш што я принес до пана Роского ку от роченю року имени жоны моеи нет едно об, а два тые листы на имя мое писаных абых я сам стал и листы твердости зачим тое именье моим перед вашей милостью покладам а болшую теж я вже моц маю нижли жона моя и готов есми затыми привилеями и за листамы доводом слушным подле обычаю права того довести светки годными веры.

А суседы близкими супокоиливого держаня предков малженки маее их тых земль и люди в держани были.

И просил абы был при том захован.

Пан Роски поведил штося тычет супокоиного держаня и тому бых мел много мовити бы была очичка, пани товеи милости, иж никгде вов паной то небыло держана, и мали на то листы, каторыи листы перед нами оказал. А штося дотычет давности то шкодити господарю его милости не можеть.

Пан Пётр предся на то поведил, иж жона мая в листех господарских неописана, а бы мела становицса нароку завитом едного аболшую я моц мам нижли малжонка моя.​

Пан Пётр Кишка указывает на то, что в документах комиссии нету призыва к его жене, чтобы та была соответчиком. И что ответчик он. И вообще, давайте, спросим у соседей, имеющих земли, граничащие с его землями, кто кем когда владел. Но пан Роский продолжает упорствовать и говорит, что “мел много мовити бы была очичка”. Далее идут выводы комиссии.

И нам того достаточне выслуховавши и тому есмо добре зрозумели кгдыж пану Петру его милости дана была комисея от пана Роского и рок ознамен дванадцать недел в которои же комисеи описует их.

Пан Ян Заберезинский тое имение Кривичи держал, а тепере пан Пётр держит к тому теж описано в комисеи абы его милость на тот рок стал и листы и твердости зачим зачим тот кгрунт двора Марковского и люди и земли и пущи держат перед нами положил.

Ктому ж его милость просил господаря абы его милость господарь того року ему поминути далеи рачил.

С тых причин иж ачо колвек его милость по молженцы своей пане Заберезенской тое имение Крывичи з рук пана Яна Заберезинского взял, але листов привилеев еще был не взял господар его милость за прозбою его того року поотдалил к другую двонадцать недель ему полажил абы он тыи листы з рук пана Заберезенского взевши на року положеном завитом зачим тое имение Кривичи держит перед нами положил и во всём ся усправедливил водле первшое комисеи и лист свои господарски дал да пана Роского отрочаючи тот рок у котором собе пан Пётр описал добре и достаточне ознамил иж тое имение Крывичи по жоне своеи мает ото ж пан Петр перед нами стал и листы твердости положил которые твердости дают моц на дом пана Заберезинского а его милость за так долгии час в том собе порозуменя невзял на отчички малжонки своее купомочитых листов непоставил а ни моцы жадное не листе от жоны своее перед нами не оказал а ни судеи отмалжонки своее тако от очички вывел а ни листа от нее на них принес гдеж оныи верху писаныии земяне ачо колвеко посажены были от пана Петра судями яко притасели але не маючи безпечности иж ни пол.... от очички а ни листа им даного иж бы мели судьями быти восполок з нами немели што комисеи описано а куправ и куроку страченому прислушало бы отчицы стати и судьи свои листом своим у моцнити кгдеж ся то стало за тыми причинами знашли смо та што ся дотычети привилея з маестатною печатю господарскаю иж што у привилеи описано Некрашковичи, Оглядковичи, Пилипковичи, Комсичи, Терешковичи в том смо ни в чом привилея не нарушили, а дали то до господара его милости.​

Комиссия приняла решение, что перечисленные в привилее Александра Некрашковичи, Оглядковичи, Пилипковичи, Комсичи, Терешковичи вопросов не вызывают.

А што ся дотычит чаго у привилеи не описано яко пан Роски восполок людми господарскими перед нами поведил пущи и людей у пущи господарской оваженых:

село Субочевичи​

Занко Иванов братия Семен и их ж братья Сергии Карп Иванов Павел Скомороховичи
Степанововая вдова
Козичи Игнат Якимов Андрей Микитич Иван
братея Микита Яков Данило Рудевцы

Шиловичане​

Петраш Васюкович
Грыгор Сидорович
Михал Якимович
Роман Ратаевич Иван брат его
Семен Гаврилович
Павел Телега
Яков Телега
Гаврило Тележич
Иваш Малахвеевич Устин брат его Селивон их иж барт

Страховичи​

Фёдор Тишков сын Климята брат его
Грыне Григоревич
Лазар Трохимов

Борисовичи​

Иванко Ширко Петраш брат его
Остапко Коробчич Сопрон дядька его
Мишко Тюткевич

Воздрыголовичи​

Ходор Иванов Борис брат его
Федько Шалков
Петраш Наумович Левон брат его Степан брат их​

А вот данные сёла-службы в привилеи не описаны. И видимо, находятся по правую и левую руку от Чорного Ручья. Потому что далее идёт перечисление тех, кто за рекою Наквою.

а што осажны люди за Наковю у пущи господарскои яко пан Роский з людьми господарскими менил

Григора Степановича
Кузьму Курвиловича
Радка Кгилевича брата его Ивана а Осипа в Игната их братьи
Якова Половиковича
Мишко Половиковича брата их Корнея​

Как я могу предполагать, слово “менил” значит тут “именовал, называл”. Не могу не отметить фамилии Половикович. Видимо, Яков, Мишко и Корней жили в тех самых Половиках, в которых жили мое Пакальские. Т.е. они косвенно упоминаются в 1543 году (!) И тут интересно, это фамилия дала название деревне, или наоборот, люди были названы по месту их проживания.

за тыми принамимж пан Пётр его милость утом ся необачил панее своее не поставил хотячи привилеем быти прав которое на его властную особу неслужит осам ся втое право одал небудучи тыим имения дедичом мели бых мо тыи люди и пущи водлуг жалобы пана Роского и комисеи господарской дати и привернути к двору господарскому Марковскому на вечные часы

Нижели у комисеи господарской писанои да пана Петра панее его милости было неописано с тое теж причины навечность есмо тых людей и пущу и тому двору господарскому недали, але дали есмо в держание к двару господарскому державцы Марковскому пану Льву Ивановичу Роскому и в тых шкодах што люди господарские на копу наложили естли бы хотела пани Заберезенская малженка пана Петрова отом правом мовити тогда может ее милость ота право вести нижли первеи мает наклад и шкоду подданым господарским што на тую копу налажили заплатити водле доводу и поступку в статуте описаном а отлаживши та яж може мовити

А при всеи тои справе был посол господарский писар королевое ее милости пан Павел Ганский.

И нато есмо дали пану Петру Петровичу старостичу жомойтскому сесь наш лист под наши печатями а при том были дворяне господарские пан Василий а пан Иван Рагозичи, а пан Иван Василевич Вышитровка, а пан Иван Петрович Крупеня, а пан Антон Голь.

Писан у Лотевичах в суботу по великой ночи лета божьего нарожань 1543 месяца марта тридцатого дня индикта первый.​

Таким образом, комиссия решила, что пан Пётр Петрович Кишка не по праву использовал привилей и купчие, т.к. они не к нему относились, а к его жене. Да вот только жены его комиссия не увидела. И документов, в которых бы его жена переписывала на него что-либо, тоже не было предоставлено. Поэтому земли нужно вернуть ко двору Марковскому.

Стоит отметить также, что документ не содержит имени жены Петра Кишки. Оно станет известно из других документов, аккумулированных в деле 384.