8 января 1850 г. Вилейский декан кс.Дровдзик своим рапортом сообщил в Минскую римско-католическую духовную консисторию: «Настоятель Ольковицкого прихода рапортом от 28 ноября прошедшаго года за №:74 а мною полученом 24. декабря тогож года - доносит - что в приходском Ольковицком приходе оказалось воровство в церковных вещах а именно; siedem sznurkow perel, jeden sznurek bisiur, pięć zlotych obrązckow, szpilkę zlotęozdobioną dyamencikiem, dukat jeden z wyobraźeniem Matki Boskiey monety austryackiey. - Воровство сие усмотрено едва во время приборов пристолов на праздник Всех=Святых - а затем время сей пропажи неизвестно - Настоятель прихода вошел о сем сообщением к местному приставу Яхимовичу - и особенно прозбою к Вилейскому страпчему, ибо как слышно было что будто некакая женщина продавала - етые или подобные - вещи евреям в м.Ильи, и за что была взята местным приставом Яхимовичем под арест и отослана в Вилейский земский суд. - о чем имею честь рапортовать Духовной Консистории». 1 февраля в Виленском губернского правлении был заслушан отзыв Минской римско-католической духовной консистории, на котором было дана резолюция уведомить о данном происшествии Вилейский земский суд, «дабы немедленно распорядится о произведении строжайшего изследования к открытию виновных». 20 апреля декан Дровздик рапортуя уже в Виленскую римско-католическую духовную консисторию сетует, что несмотря на то, что ещё 17 марта было заявлено Ольковичскому настоятелю о том, что Виленское губернское правление предписало Вилейскому земскому суду немедленно произвести строжайшее изследование, однако «по сию пору не видно еще никакого действия земского суда». 15 июня Дровздик информирует Виленскую римско-католическую духовную консисторию: «Настоятель Ольковицкого прихода кс:Яцкевич от 17. мая сего года за №:44.доносит - что Вилейский земский суд не только по сию пору не приступил к откритию виновных в похищении Ольковицкого костела вещей, как о сем удостоила нас уведомлением Виленская римско-католическая католическая духовная консистория от 11 марта сего года за №: 1922. - Но даже подозрительные, а непременно к сему делу нужныя лица как то: однодворцев Ивана Ясенского и Фадея Римонта состоящих на услугах при костеле - он же земский суд велел взять и передать окружному Вилейскому государственных имуществ правлению для высылки их в зароботку на шосе: напрасна настоятель прихода двократнами отношениями своими от 27 и 30 апреля за № 29. и 30 просил Г.Вилейского исправника Лелякова помянутых людей и по уважению что оне состоят на услугах при костеле - и яко сильно подозрительных в упомянутом воровстве оставить их на месте: по крайней мере до раскрытия истины. - На что не только ничего не отвечено - но одного из реченых Ивана Ясеньского ризника яко наиболее подозрительнаго и нужнаго до сказанаго следства он Г.исправник Леляков - велел забрать и неизвестно где его девал. - Представляя все сие обстоятельства на благоуважение Духовной Консистории имею честь покорнейше просить о Ея Начальничаго в том разпоряжения - тем паче что по уголовному делу каковое есть костельное воровство - предписано было суду поспешнее и радительнее приступить к действию - Между тем сам суд удаляет виновных - отвлекает разследование и видимо разными изворотами промедляет окончание сего дела предохраняя преступников». Таким образом на первоначальном этапе расследования был очерчен круг подозреваемых лиц: ризничий Иван Ясенский, Фадей Римонт (троюродный брат моего прапрадеда) и некая ранее задержанная женщина, которая ещё до всякого обнаружения пропажи, пыталась сбыть какие-то схожие ценности в м.Илья тамошним бойким еврейским барышникам. В дальнейшем, как в классическом детективном сюжете принцип «шерше ля фам» возобладает, оттеснив первоначально подозреваемых Ясенского и Римонта за периферию этой криминальной истории (их имена в этом деле больше не появятся). 18 сентября декан рапортует в Виленскую Римско-католическую духовную Консисторию о том что кс.Яцкевич проинформирован «о возобновлении Виленским губернским правлением, в Минское губернское правление, требование, дабы настояло над Слуцким земским судом за скорейшим дополнением дела о похищенных из Ольковицкого дела вещах». Причём тут Слуцкий земский суд, если кража века была совершена в Вилейском уезде, станет понятно чуть позже. В качестве интриги можно отметить, что помимо Ольковичского костёла в деле появится ещё один обчищенный костёл, и оба этих преступления будут связаны между собой наитеснейшим образом. 3 марта 1851 года настоятель Ольковичского костёла кс.Яцкевич рапортовал Вилейскому декану Дровздику что наконец был вызван в Вилейский земский суд для опознания вещей присланных из Слуцкого земского суда. Явившись туда 1 марта ксёндз «узнал бисеры и три золотые кольца к Ольковицкому костелу принадлежащия». Но так как это были не все украденные предметы, объявил Вилейскому земскому суду, что «недостает еще из похищенных вещей, золотой булавки с небольшим бриллиантом, двух золотых серег, одного австрийского червонца с изображением Матери Божьей, одного небольшого позолоченного с малым бриллиантом крестика, шнура бисеров, семи связок жемчуга и пяти золотых перстней». Таким образом, ознакомившись с ценностями, ксёндз Яцкевич попросил вернуть в костёл хотя бы их. Просьба его была удовлетворена. Вещи вернули под расписку. 12 июня в переписке между Виленской губернской палатой с Виленской римско-католической духовной консисторией впервые всплывает фамилия женщины, которая была задержана в местечке Илья, и у которой были изъяты некоторые из вышеозначенных драгоценностей - Александрович. 23 августа Минское губернское правление проинформировало Виленскую римско-католическую духовную консисторию: «имею честь уведомить, что дело об арестантке Александровичевой переданной суду за святотатство, Слуцким уездным судом решено и в Минскую палату уголовного суда 27 июня сего года за №1756 представлено».
17 марта 1852 года наконец состоялся долгожданный суд. О подробностях которого Минская палата уголовного суда уведомила Виленскую римско-католическую духовную консисторию. Картина преступления предстала во всех её красках: «Уголовная палата слушали дело из Слуцкого уголовного суда поступившее, о святотатстве довершенном в костеле Несвижских монахинь бенедиктинок имянующеюсь дворянкою Викториею Алексанровичевою определили: из дела видно 5 августа 1849 года настоятельница Несвижского женского монастыря объявила заседателю Соколовскому, что 4 тогож августа в 6 часов вечера, найдена была в запертом костеле неизвестная женщина которая и была отпущена. На другой же день по осмотру костела оказалось, что с образа Божией Матери похищены следующия вещи, золотой крестик, перстень и два кольца, а также два серебранныя кольца, два шнурка жемчугов и два гранитов. - В следствие чего задержана была в Минском уезде женщина с похищенными в упомянутом костеле вещами и по доставлении ея в Несвиж на допрос 7 августа показала, что она называется Виктория Михайлова дочь из рода Пиотровских по мужу Александровичева, оставшись вдовою отправилась в г:Слуцк к сестре мужа, но не найдя никого из родных возвращалась домой, по пути в Несвиж зашла в костел монахинь бенедиктинок 4 августа и в нем осталась, по выходе же людей сняла с образа Божией Матери жемчуг, пять кольцев и прочия вещи, с которыми вышла из Несвижа пешком, и потом наняла в деревне Новоселках подводу в г:Минск, но по пути в корчме Кричове старшим сотским поймана с поворованными церковными вещами и доставлена в Несвиж отобранныя от Александровичевой церковныя вещи, два шнурки жемчуга, золотой перстень и прочия, по оценке в 93 руб: 45 копеек серебром возвращены по пренадлежности в Несвижский монастырь. - При производстве по сему предмету следствия старший сотский Александр Кмита изъяснил, что 5 августа 1849 года дано знать полиции о покраже в Несвижском костеле с образа Божией Матери разных украшений и объявлено в том подозрение на какую то женщину бывшую запертою в костеле, почему он показаным с сотским Орловским по распоряжению начальства отправились по тракту в г:Минск для отыскания помянутой женщины которую при содействии земской полиции Минского уезда поймали в корчме Кричове, и по обыску нашли при ней покраденныя церковныя вещи, и таковыя вместе с виновною представили к заседателю Соколовскому. - Это показание утвердил и сотский Орловский. - Спрошенные под присягою пять человек свидетелей показали, что когда сотский Кмита доставил подсудимую Александровичеву с найденными при ней церковными вещами в г:Несвиж, то она по духовном увещевании при них же созналась, в краже упомянутых вещей. - По сличении отобранных у подсудимой Александровичевой вещей с описью украшений Несвижского костела, оказалось, что означенныя вещи показаны по описи и действительно снята были с образа Божией Матери без всякого взлома о чем удостоверились опрошеныя без присяги монахини Несвижского монастыря и два свидетеля спрошенныя под присягою. Засим подсудимая Александровичева на передопросе в Слуцком земском суде 14 ноября 1849 года показала, что она называется Виктория Николаева дочь по мужу Александровичева, произходит от Николая и Магдалены Станевичей Павловских дворянского произхождения, которые проживали Россиенского уезда в казенной деревни Кобилюнах, где она родилась и находилась до восьмилетняго возраста, а потом была на воспитании у своих родственников, от коих вышла замуж за дворянина Антония Александровича ныне уже умершаго, - что она в июне месяце 1849 года отправилась в м:Ольковичи для богомолия на обратном пути в м:Ильи остановилась для продажи собственных жемчугов и золотых перстней, но становым приставом задержана и представлена в Вилейский земский суд, в котором перстни и жемчуг задержаны, а она освобождена. Из приложенного к настоящему делу производства Вилейского земского суда значит что в июле месяце 1849 года задержана была в м:Ильи с жемчугом и золотыми кольцами неизвестного произхождения женщина, которая на допросе объявила, что она называется Варвара Николаева дочь Павловская по мужу Александровичева дворянка Минского уезда отправилась из двора Грудка помещика Хмари в Ольковицкий костел для богомоления и возвращаясь домой на пути в м:Ильи при продаже ею собственных жемчугов задержана и представлена в суд. По учиненному по Минскому уезду розысканию о происхождении подсудимой Александровичевой показания ея оказалось ложным, между тем она по несознанию в краже жемчугов быв отдана на поручительство самовольно отлучилась в Слуцкий уезд и поймана с похищенными из Несвижского костела церковными вещами. - По предъявлении настоятелю Ольковицкого костела священнику Яцкевичу отобранных у подсудимой Александровичевой в м: Ильи жемчуга и золотых кольцев оказалось, что таковыя вещи похищены с образа Божей Матери в Ольковицком костеле без взлома и показаны по инвентарной описи, о чем удостоверяет акт следователя и спрошенные под присягой свидетели. - Похищенные из Ольковицкого костела жемчуг и три золотых кольца по оценке в 34 рубли серебром хранятся в Слуцком уездном суде. Сверх того, по показаниям подсудимой Виктории Александровичевой производимо было розыскание о звании ея и происхождении, но все показании ея по сему предмету оказалось ложными и настоящаго происхождения неоткрито, а также метрических записей о рождении и брако сочетании подсудимой не найдено. По освидетельствовании подсудимой о периоде возраста оказалось ей от роду 28 лет. - Соображая изложенныя обстоятельства Уголовная Палата находит, что подсудимая Виктория Александровичева по найденному при ней поличному и показаниям свидетелей оказывается виновною в Святотатстве, кроме того она же Александровичева утаивает настоящее свое звание и произхождение, почему на основании 1176 ст: Улож: должна быть признана бродягою, на основании же 244 ст: Улож: за похищение со взломом из церкви предметов освященных и украшений с образов /: Примечания 3 к 1408 ст: в 9 продолжении к 15 тому св: зак:/ виновные подвергаются лишению всех прав состояния, ссылке в каторжную работу на заводах на время от шести до восьми лет и наказанию чрез палачей плетьми по 21 ст: Улож: для 6 степени то есть от 40 до 50 ударов с наложением клейм - если сие похищение не было сопровождаемо взломом, то наказание смягчается одною степенью; почему Александровичева подлежит наказанию по 21 ст: для 7 степени то есть отдаче в каторжную работу на заводах от 4 до 6 лет и наказанию плетьми от тридцати до сорока ударов на основании 1177 ст: Улож: бродяги женщины отдаются в рабочие домы на основании 83 ст: Улож: и потом отправляются на водворение в Сибирь в случае же совокупности преступлений по силе 156 ст: Улож: виновные приговариваются к тягчайшему из наказаний в самой высшей мере. А потому Уголовная Палата определяет 1-е.) Подсудимую Викторию Николаеву Александровичеву 28 лет на основании 1176 ст: Улож: признав бродягою за похищение без взлома из Несвижского и Ольковицкого римско католических костелов предметов освященных по совокупности преступлений на основании 21 степени 7, 28, 156, 243, и 1177 ст: Улож: лишить всех прав состояния наказать чрез палачей плетьми сорока ударами и сослать в каторжную работу на заводах на шесть лет без наложения клейма. 2-е.) Хранящиеся в Слуцком уездном суде отобранныя у подсудимой Александровичевой церковныя вещи возвратить по принадлежности настоятелю Ольковицкого римско католического костела состоящаго в Вилейском уезде, и 3-е.) Как подсудимая Александровичева нигде постояннаго жительства не имела, то за передержательство ея никого взысканию не подвергать. А как таковой приговор 17 марта 1852 года состоявшийся Г.Начальником Губернии утвержден то к сведению - о решении Палаты уведомить Виленскую римско католическу духовную консисторию для постановления в известность настоятеля Ольковицкаго костела». На этом собственно говоря в этой истории была поставлена точка. Ещё какое-то время ксёндз Яцкевич тщетно бомбардировал вышестоящие инстанции реляциями на предмет того, что не все ценности были найдены. Но голос его так и остался гласом вопиющего в пустыне. Сам список из похищенных костёльных вещей за это время даже успел немного подрасти, пополнившись невесть откуда взявшимся куском янтаря. Успела ли залётная гастролёрша Виктория Алексанрович летом 1849 года сбыть солнечный камень, а также другие так и не найденные ценности еврейским скупщикам в местечке Илья, история об этом скромно умалчивает. В качестве постскриптума могу заметить, что дальнейшие судьбы двух первоначально облыжно подозреваемых в хищении костёльных ценностей сложились по-разному: Иван Ясенский (Ясинский) скончался в 1854 г. в д.Ракшицах от горячки в возрасте 40 лет. За полтора месяца до его ухода, в Ольковичской богадельне всё от той же горячки умерла его жена Магдалена. Супругов отпели в Ольковичском костёле. Что касается Фадея (Тадеуша) Рымонта, то на момент 1849 г. ему было около 51 года. В 1870 году будучи уже 72-летним вдовцом, он женился на 40-летней девице Анне Пржерадовской. Свёл ли данный неравный мезальянс моего родственника раньше времени в могилу, или жили они счастливо и умерли в один день, выяснить мне так и не удалось. Метрику о кончине Тадеуша Рымонта я ненашёл. Источник: ЛГИА ф.604, оп.4, д.890 Выражаю благодарность Денису за предоставленные документы.
